Две крепости

Так они оказались в северных границах той земли, которую люди некогда называли Итилиеном, в прекрасном краю лесистых холмов и быстрых рек. Ночь под звездным небом и круглой луной была восхитительной, и хоббитам казалось, что чем дальше они продвигаются вперед, тем более ароматным становится воздух. По фырканью и бормотанию Голлума было ясно, что и он это заметил – и не одобрил. Едва забрезжил рассвет, путники вновь остановились. Они подошли к концу длинной выемки, в середине глубокой и с отвесными стенами: по ней дорога одолевала каменистый кряж. Путники поднялись на западный откос и огляделись.

В небе разгорался день, и путники увидели, что горы теперь гораздо дальше от них – они длинной туманной дугой уходили на восток, постепенно понижаясь и исчезая вдали. На западе, когда хоббиты повернулись в ту сторону, открылись пологие склоны, сбегающие в мглистую дымку далеко внизу. Куда ни глянь зеленели небольшие вечнозеленые леса – ели, кедры, кипарисы и другие, неизвестные в Шире породы деревьев, а между ними широкие поляны, и повсюду буйство душистых трав и кустарничков. Долгая дорога из Ривенделла завела хоббитов на юг, далеко от родной земли, но лишь здесь, в более защищенном месте, путники заметили перемену климата. Здесь уже вовсю хлопотала весна: мох и прель пронзали молодые побеги папоротника, кончики ветвей у лиственниц зеленели, в траве развертывали лепестки маленькие цветы, пели птицы. Итилиен, сад Гондора, ныне заброшенный, хранил свою дикую прелесть.

С юга и запада эти места открывались в теплые низины Андуина, с востока их, не затеняя, защищал Эфель-Дуат, а с севера – Эмин-Муиль. Теплый южный воздух и влажные ветры с далекого Моря свободно проникали сюда. Тут росло великое множество огромных деревьев, посаженных много веков назад и переживающих беспризорную старость среди буйной поросли беззаботных отпрысков; тут поднимались густые заросли тамариска и едко пахнущего, душистого терпентинного дерева, олив и лавра, можжевельника и мирта, чабреца, который рос кустиками или одевал камни гобеленом деревянистых ползучих стеблей. Шалфей множества разновидностей выбрасывал синие, красные и бледно-зеленые цветы; и тут же росли майоран, и свежая петрушка, и множество трав, ни вид, ни запах которых ничего не говорил Сэму-садовнику. Гроты и скалистые стены густо заткала камнеломка и другие ползучие растения. В орешнике проснулись первоцветы и анемоны. В траве кивали полуоткрытыми венчиками нарциссы, у омутов, где на пути к Андуину отдыхали в прохладе быстрые ручьи, зеленела густая трава.

Путешественники сошли с дороги и стали спускаться с холма. Они прокладывали себе путь среди трав и кустов, и душистые ароматы разливались вокруг. Голлум кашлял и давился, но хоббиты дышали полной грудью, и вдруг Сэм захохотал – не для того, чтобы повеселить хозяина, а потому, что на сердце стало легко. Они пошли по течению ручья, быстро сбегавшего вниз. Вскоре ручей привел их к чистому озерцу в неглубокой лощине; оно лежало среди развалин древнего каменного бассейна, резные края которого почти совсем заросли мхом и кустами роз. Вокруг рядами стояли ирисы, а на темной, слегка колышущейся поверхности воды плавали листья кувшинок. Но озеро было глубоким, а вода свежей; она то и дело мягко выплескивалась через каменный край на дальнем конце водоема.

Здесь путники умылись и вволю напились из ручья, впадавшего в озеро. Затем принялись искать убежище, где можно было бы отдохнуть: эта земля, хоть и прекрасная, сейчас принадлежала Врагу. Путники недалеко ушли от дороги, но даже отсюда видны были шрамы былых войн и более свежие раны, нанесенные орками и другими подлыми слугами Повелителя Тьмы: ямы, полные грязи, бесцельно срубленные и брошенные гнить деревья с вырезанными на стволах рунами зла или изображениями Ока, нанесенными грубой рукой.

Сэму, который, забыв на время о Мордоре, лазил у устья озера, нюхая и трогая незнакомые травы и деревья, действительность вдруг напомнила о постоянной опасности. Он наткнулся на выжженный круг, в центре которого лежала груда обугленных и расколотых костей и черепов. Свежая поросль шиповника, эглантерии и ломоноса уже набросила покров на следы бойни и страшного пира, но следы эти были недавние. Сэм поспешил к своим спутникам, но ничего не сказал им: костям лучше покоиться с миром, чтобы Голлум их не трогал.

— Давайте отыщем место, где можно полежать, — предложил Сэм. — Но мне кажется, лучше немного подняться.