Два Генриха

Закончил монах всё теми же рыцарскими войнами и так называемым «Божьим перемирием». Запрещалось воевать в праздники и с вечера среды после захода солнца до утра понедельника, пока солнце еще не взошло. Назначено это было на период Рождества, Поста и Пасхи. Нарушившим это постановление грозил крупный штраф или даже отлучение от церкви. Такое перемирие постановил ряд соборов конца прошлого и начала этого века, затем соборы в Лиможе и Тулузе. Объяснялось это просто: бесконечные войны изрядно ударяли по доходам Церкви, ибо население доходило до крайнего обнищания. Мало того, рыцари стали наглеть до такой степени, что врывались в монастыри, грабили их, убивали монахов и насиловали монахинь. Закон утвердил папа. Тем не менее рыцари продолжали своевольничать. Не в Германии, а во Франции, где королевская власть была еще очень слаба.

Под занавес монах воздал хвалу Господу, в ком, как он выразился, «начало и конец всякого знания».

Просветительная беседа принесла свои плоды: Агнес живо поднялась с места, тряхнула головой, взгляд ее загорелся жаждой битв:

– Клянусь бородой нашего предка Роллона, эта земля – настоящий рай для рыцаря, борца за справедливость! Где еще показать силу и удаль, как не здесь?

– Франки не дадут скучать, – поддержал ее брат. – Уверен, нам предстоит еще не одно сражение.

– Даст бог, они не принесут вам несчастья, – напутствовал своих спасителей Рауль Безбородый. – Да не оставит вас своей милостью Царица Небесная, пока Богу угодно, чтобы вы жили на земле.

Он хотел тоже встать и уже приподнялся было, но снова сел. Повинуясь его жесту, Агнес и Ноэль устроились рядом. Помолчав немного, монах снова заговорил:

– Вам надлежит знать еще кое-что, коли вы на этой земле. Возможно, вам доведется побывать в королевском дворце или замке, где будут высокородные господа. Вы обращаетесь к своим женщинам «фрау» и можете говорить с ними на «ты», здесь же принято обращаться на «вы», а женщин называть «мадам». У франков можно сказать «ты» королю, но знатной даме – никогда; на это имеют право лишь близкие ей люди. Никогда не начинайте разговора и не садитесь раньше хозяина или, тем более, короля, дабы вас не посчитали невеждами. Таковы некоторые нехитрые правила поведения. Нарушившего их объявят варваром. Однако такого чужеземца, несмотря на все его промахи, часто начинают опасаться, догадываясь, что он прекрасно знаком с этими правилами. Такой человек либо слишком знатен и знает себе цену, либо безумец, который не признает ни бога, ни черта и дерется как лев. Как ни странно, но именно таких дочери Евы любят больше всего. Причина кроется в самом складе их ума, к тому же женщины нередко диковаты. Они уважают себе подобных и презирают порядочных и слишком вежливых, которых называют «мокрыми курицами».

– Недурные советы, – усмехнувшись, заметил молодой граф. – Воспользуемся ими, святой отец, коли выпадет случай.

– Вам не помешают и другие, – назидательно молвил монах. – Тема затронет искусство боя. Ты, рыцарь, – поглядел он на Ноэля, – в совершенстве владеешь оружием. Я говорю это, догадываясь, что ты ранен в плечо: рука у тебя почти что не двигается. Причин много: неравная схватка, полет кинжала или стрелы. С тобой, рыцарь, – обратил монах взор на Агнес, – дело обстоит по-иному. Твой удар силен, ты ловок в нападении, но не уделяешь должного внимания защите. Она уязвима, как Ахиллесова пята. Будь противник искуснее в обращении с оружием, тебе бы несдобровать. Не сомневаюсь, ты победишь в бою даже самого сильного недруга сокрушающей силой своего меча, однако есть один, которого тебе стоит опасаться. Я знаю его, видел его искусство. Во владении оружием ему нет равных, однако побеждает он не силой, а тем, что ловит противника на ошибке. Защита – вот слабое место воина, которого тут же и наказывает этот человек, лишая жизни. Но его можно победить, зная то, что известно мне.

– Кто же он, назови его, летописец! – воскликнула Агнес. – Как знать, не доведется ли нам с ним повстречаться на большой дороге? Встреча эта может пройти бесследно, но может и заставить обнажить против него оружие.

– Вот потому я и хочу показать тебе несколько приемов, коими в совершенстве владеет этот человек, а также указать на слабое место в твоей защите.

– Как же его имя?

– Роберт. Брат короля.

– Неплохо, клянусь рукоятью меча Роллона! – блеснув глазами, взметнула брови Агнес. – Однако не думаю, что мы увидимся с ним. Навестив могилу нашего деда, мы рассчитываем повернуть назад. Что нам за дело до Парижа, а ведь этот человек, как я понимаю, живет в королевском дворце?

– Не всегда. Он герцог Бургундский, вы стоите на его земле. Провидение слепо, а дорог в Бургундии не так уж много. Найти же повод для ссоры, чтобы, убив тебя, еще больше подняться в глазах своих вассалов, для герцога пара пустяков. К тому же, как знать, не приведет ли вас дорога от могилы вашего родственника прямиком в Париж. Пути Господа неисповедимы, и лишь ему одному известно, где пребывает ныне брат короля.

– Ты испытываешь к нему неприязнь?

Монах сверкнул глазами:

– Отчего ты так решил?