Читаем Два Генриха полностью

Вид монаха был жалок: ряса разорвана, посох сломан, исчезли нательный крест и котомка с носильными вещами и пропитанием. Кроме того, ему разбили в кровь лицо и повредили плечо: он тихо постанывал, с гримасой муки поглаживая предплечье, сгибая и разгибая руку в локте, потом осторожно приподымая ее и вновь опуская.

– Кто ты, и почему эти люди напали на тебя? – спросил Ноэль, в то время как Агнес вместе с саксонцем оказывала раненому посильную помощь. – Разве у франков принято нападать на монахов?

Услышав иноземный говор, незнакомец коротко кивнул, словно соглашаясь со своей догадкой. Потом произнес на франкском языке с наречием, свойственным жителям Бургундии:

– Меня зовут Рауль Безбородый, я младший сын барона де Глабер.

– Почему же ты без бороды в отличие от многих твоих собратьев?

– В уставе святого Бенедикта об этом ничего не сказано, а я не люблю выбирать из бороды крошки, – был исчерпывающий ответ.

– Ты, стало быть, без башни[53], как у старшего брата? – поинтересовалась Агнес, смазывая бальзамом раны на лице монаха.

– Удел мой – обычный у младших сыновей дворянских семей, – отвечал тот. – Наш замок в Бургундии, близ графства Невер, там же и монастырь, который после долгих лет служения Богу я решил оставить. Выполнив святой обряд и снискав благословение настоятеля, я покинул обитель и принялся странствовать. Пишу свои скрижали, только не на библейских каменных досках, а на пергаменте, и не заповеди туда заношу, а события, коих был очевидцем.

– Что руководит тобою при этом, какова цель у тебя? – спросил Ноэль.

– Познание Промысла Божьего, что движет людской историей, – все так же коротко отвечал монах.

– И что же, понял что-нибудь? Научили тебя люди? Познал ли Промысел Божий, каков он есть?

– Ты об этих, сын мой? – указал монах рукой в ту сторону, куда ускакали всадники. – Полно, не стоит и говорить. Еретики, безбожники, вот и напали. Думали поживиться, а потом решили позабавиться, споря, кто первым снесет мне голову.

– Что же не помог тебе Господь? Ведь вы, монахи, беседуете с Богом, – прищурилась Агнес. – Многие дорого дали бы за то, чтобы увидеть Создателя и поговорить с ним, но, согласно уставу, лишь смиренной душе, не думающей о богатстве, являет себя Бог.

Монах, с удивлением воззрившись на дочь аббатисы, не нашел что возразить. А она продолжала, глядя на него и то, что осталось от его посоха:

– Надолго запомнишь урок милости божьей, ведь ты, сдается мне, остался гол как сокол, даже костыль твой – и тот сломан. А в котомке, наверное, было все твое богатство. Кто станет кормить тебя в харчевне, когда ты зайдешь туда в поисках хлеба насущного? А твои раны? Кто впоследствии позаботится о них?

Подняв голову и отрешенно глядя в пустоту, словно видя перед собой строгого настоятеля, которому надлежало отвечать урок, Рауль Глабер со стоическим видом изрек:

– Какое дело монаху до преходящих и тленных земных благ, если он посвятил себя служению Господу, что есть высшее благо на земле? Мирские законы развращают и губят душу; они неведомы ему, ибо он дал обеты целомудрия и повиновения. Что же до здоровья, то, как сказал Иисус, «хворый и горемычный, имея в сердце своем веру в Меня, будут вознаграждены сторицей в жизни вечной».

Агнес поморщилась:

– Глупый монах! Ты что же, собираешься перейти ко второй жизни, на этот раз бессмертной? Зачем она тебе, если у тебя не будет тела? Да и как можно верить в эти глупые сказки?

Не глядя на нее и словно продолжая беседовать с невидимым аббатом, монах смиренно молвил:

– И сказал Иисус: «Истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Меня, если и умрет, оживет, обретя жизнь вечную». – Он перевел взгляд на Агнес и продолжал: – Твои же помыслы, сын мой, далеки от благочестия. Много похожих довелось видеть мне в долгих странствиях, и никого, как ни пытался, не удалось к вящему огорчению наставить на путь истинный. Однако не устану твердить, и тебя прошу запомнить слова мои, ибо греховность таят твои речи: «главное у мирян – при всяком деле доброе намерение иметь». «Каждый творит добро в меру сил своих, и да светит делами такими между малыми и большими звездами». Догадываюсь, сии изречения вам слышать не впервой, храбрые рыцари, коли спасли вы слугу Божьего от лихих людей, и рад тому. Теперь смиренно прошу вас обоих, сделав одно доброе дело, совершить и другое: отвезти меня в Божий дом, где брат мой, слуга Господа, позаботится обо мне. Рука моя ноет, а ведь ей предстоит много писать о том, что видел я на этой грешной земле.

– Успеешь еще к своим попам, а пока не разделишь ли с нами трапезу? – предложил Ноэль. – Признаться, мы порядком голодны, да и ты, похоже, не одну милю уже отмахал с пустым желудком. К тому же неизвестно, найдем ли мы вскорости священника, причетника или другое духовное лицо, близкое тебе по духу. Нам не знакомы здешние места, поскольку мы идем из Германии.

Рауль Глабер понимающе кивнул:

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги

1917, или Дни отчаяния
1917, или Дни отчаяния

Эта книга о том, что произошло 100 лет назад, в 1917 году.Она о Ленине, Троцком, Свердлове, Савинкове, Гучкове и Керенском.Она о том, как за немецкие деньги был сделан Октябрьский переворот.Она о Михаиле Терещенко – украинском сахарном магнате и министре иностранных дел Временного правительства, который хотел перевороту помешать.Она о Ротшильде, Парвусе, Палеологе, Гиппиус и Горьком.Она о событиях, которые сегодня благополучно забыли или не хотят вспоминать.Она о том, как можно за неполные 8 месяцев потерять страну.Она о том, что Фортуна изменчива, а в политике нет правил.Она об эпохе и людях, которые сделали эту эпоху.Она о любви, преданности и предательстве, как и все книги в мире.И еще она о том, что история учит только одному… что она никого и ничему не учит.

Ян Валетов , Ян Михайлович Валетов

Приключения / Исторические приключения