Два Генриха

– Разбойничий вертеп, – послышался позади них голос Арни. – Отсюда нападали, грабили, убивали. Потом напали на них самих, взяли в плен, а замок сожгли. Взамен его где-то уже стоит новый. Не так ли, дружище? – обратился он к крестьянину.

– Замки растут, как грибы, – печально промолвил тот, – срежут один, растет другой. Торговцы видят их десятками на своем пути.

– И у нас наблюдается такая же картина, – сказал Ноэль. – Правда, теперь не часто.

И тронул лошадь.

В Отен прибыли уже затемно и остановились на постоялом дворе. Дорога, как и говорила женщина, и в самом деле шла прежним курсом, правда, под небольшим углом уходила вправо, и в первых числах апреля путешественники направились к Неверу, столице одноименного графства.

Глава 3. Безбородый бургундец

Они еще не успели выехать из Бургундии, как вдруг, обогнув лесной массив с подлеском перед ним, остановились. Впереди, в полумиле, их взорам предстало новое зрелище. На сей раз четверо всадников, окружив какого-то путника, измывались над ним, махая над его головой то ли мечами, то ли кнутами, не разобрать было. Похоже, то был монах в темной рясе, во всяком случае, мечом он не махал. Однако в руке держал оружие. Подвижный, с непокрытой головой, он едва успевал увертываться от ударов, отбивая их простой клюкой или посохом, как то принято у странствующих монахов.

– Неслыханно! – воскликнула Агнес, глядя на эту потасовку. – Совсем обнаглели местные рыцари на землях брата короля: вчетвером нападают на одного, к тому же пешего и безоружного!

К ней подъехал оруженосец, всмотрелся.

– Гляди, госпожа, как ловко он уклоняется и даже обороняется чем-то… Матерь Божья, да у него в руке обыкновенная палка!

– А ты думал, монах будет махать мечом? – обернулся Ноэль.

– Мы должны помочь ему! – решила Агнес. – Черт знает что здесь творится: нападают даже на слуг Божьих! Я, конечно, не могу похвастать излишней набожностью, но такого не потерплю! Возьми мой щит, Арни! Со мной меч и топор, – добавила она, обращаясь к оруженосцу. – Но что это ты скривил рожу? Думаешь, мы не справимся с очередной шайкой негодяев?

– Нет, сеньора, я так не думаю, упаси меня бог. Но ведь это новая свалка! Этак мы можем и не доехать до могилы вашего славного деда.

– Вздор! – крикнул Ноэль. – Не беспокойся, их не так уж много. Увидев нас, они тут же разбегутся, как мыши при виде кота.

– Но ваше плечо! Как вы будете махать топором?

– Мне хватит и меча, а рану прикрою щитом. Ты же оставайся здесь для охраны лошадей и этих бедняг. – Ноэль указал на крестьян, с беспокойством наблюдавших за тем, что происходило невдалеке, и с опаской поглядывавших на обоих рыцарей.

– Вот ведь треклятое королевство! – выругался саксонец, вздыхая и провожая взглядом Ноэля и Агнес. – Что ни день – обязательно на кого-нибудь нападают, грабят и убивают. И как они здесь живут, эти франки?

Он все еще ворчал, а оба рыцаря тем временем с громким криком бросились выручать монаха. Услышав этот крик, всадники обернулись, да так и застыли с раскрытыми ртами: Геракл и Голиаф неслись на них во весь опор, держа в руках мечи, огромные, как палица Самсона! Вот уж чего не стоило делать, так это ввязываться с ними в драку, тем более, что в плен взять ни одного из этих двоих наверняка не удастся; как бы самому не оставить здесь свою голову.

Быстро переглянувшись и решив от греха убраться восвояси, всадники торопливо повернули коней. Один из них при этом замешкался. Услышав его предсмертный крик, приятели обернулись и вытаращили глаза: тело их подельника, разрубленное почти надвое, валилось с седла. Все трое тотчас ринулись в бой, рассчитывая, вероятно, отомстить за товарища. Но тут еще один из них, выронив меч и с криком боли схватившись за плечо, поникнув головой, стал клониться к холке коня. Это отрезвило остальных. Вонзив шпоры в бока своих скакунов и ухватив за повод лошадь с раненым, они, не мешкая, умчались прочь. Преследовать их не было смысла, и оба рыцаря, с сожалением поглядев им вслед, повернули коней и спешились рядом с прохожим. Подали знак, чтобы их спутники подъезжали ближе. Потом стали разглядывать монаха.

Тот сидел на седле, которое, по-видимому, каким-то образом сползло на землю вместе с убитым всадником. Он был уже не молод. Лицо его, крупное, выразительное, с широко расставленными глазами, выглядело усталым, но во взгляде светился живой интерес, а на губах неожиданно заиграла слабая улыбка. Еще бы, ведь он не чаял уже остаться в живых! Кто мог знать, что на помощь ему придут эти двое – тот и другой словно скала верхом на лошади! Он с любопытством глядел на них, будто спрашивая: кто они, откуда, что заставило их вступиться за него – без видимой выгоды, с явным перевесом сил не на их стороне? А что как они из той же стаи: возьмут, да и потащат его в монастырь, требуя выкупа? Но едва ли. Эти и те, что напали – лед и пламень, небо и земля.