Душа на осколки

Она неосознанно водила пальцами по гладкому покрывалу, прислушиваясь к себе и шорохам вокруг. Где-то слышен был стук приборов — накрывают на стол, несколько раз мимо двери кто-то проходил. Не кто-то… Ринар. Останавливался, прислушивался, раз стучался, а потом уходил, так и не услышав ответа. Двери Альма не замыкала. Какой смысл? Он уже когда-то продемонстрировал, как легко может справиться с ее защитой. Просто надеялась, что ее кислое выражение лица отобьет желание лишний раз общаться.

Сложись все иначе, это даже можно было бы посчитать исполнением той старой мечты. О собственном доме и разводе лошадей. В комнате было уютно, как и в холле, коридорах. В середине особняк уже не казался таким большим и чужим.

Вот только она бы убрала большую часть прислуги, оставив лишь нескольких помощниц на кухню и в уборке, а еще конюха. И о Ринаре в доме ее мечты должны были остаться одни воспоминания. Немного горькие юношеские воспоминания. А не те, что сейчас роились в голове.

— Все готово, Душа, — на третий раз он не просто проплыл мимо двери. Постучал, вошел, посмотрел на нее, все так же сверлящую взглядом одну точку, лишь потом заговорил.

Спорить с ним не хотелось больше, чем не хотелось есть. Обойдя мужчину, Альма направилась в сторону столовой, которую они проходили по пути в ее покои.

* * *

Стол был накрыт неприлично богато — их явно ждали. Предпочитая не смотреть на мужчину напротив, Альма изучала этот самый стол с особым интересом. Кормить, кажется, собирались не двоих, а, по меньшей мере, с десяток бравых молодцов. Мясо, рыба, овощные и фруктовые корзины, сок, вино…

— Ты так и будешь гипнотизировать стол, но ни к чему не притронешься?

Кто бы говорил… Совсем не следить за ним не получалось. Альма видела, что он тоже еще не взял и крошки в рот. Только изредка подносил к губам бокал, а потом делал маленькие глотки вина.

Ответить Альме было нечего, потому она просто продолжила… гипнотизировать стол.

— Выйдите, пожалуйста, — Ринар кивнул стоявшему у двери дворецкому, дождался, когда за ним закроется дверь. — Собираешься морить себя голодом? Думаешь, не смогу накормить? Ешь, Альма. Тебе нужны силы.

Зачем? Альма вскинула ненавидящий взгляд на своего мучителя. Зачем ей силы? Зачем ему ее силы?

Продолжая пристально смотреть на мужчину, она потянулась рукой к бокалу. В нем плескалось того же цвета вино, которым Ринар совсем недавно ее опоил. Девушка подняла сосуд, будто салютую, поднесла к губам, а потом поменяла руку, отводя в сторону от стола.

Сначала белого ковра коснулись капли красной жидкости, а потом хлынул небольшой поток. Бокал стоило бы запустить в мужчину, но для этого пришлось бы делать лишнее телодвижение, а ей действительно нужны силы, чтоб ненавидеть его так, как он того заслуживает.

Поставив пустой сосуд на стол, девушка шумно отодвинула стул, встала, обогнула красное пятно на ковре, вышла из комнаты.

Ноги сами понесли ее к комнате, которая вроде как принадлежала ей. Теперь-то дверь она запечатала. Но почти сразу убедилась в том, какого мнения Ринар о подобной попытке оградиться и показать, что продолжать… разговор… она не расположена.

— Тебе все равно придется есть, спать, чем-то себя занимать, и даже разговаривать со мной, Альма.

Он вошел без стука, обошел застывшую посреди комнаты девушку, взял за плечи, легонько встряхивая, так, что она запрокинула голову, смотря на него.

— Зачем вам нужен этот цирк? Зачем этот дом, слуги?

— Это твой дом. Наш с тобой дом.

— Нет, ваш дом в Приграничье. И вас там ждет жена.

— Альма, послушай меня…

— Не хочу, — девушка закрыла уши руками, стряхивая с плеч его руки.

— Придется, девочка, — он сжал ее запястья, отвел их за спину, прижимая напряженное тело к своему. — Послушай, ты теперь моя жена. Это теперь твой дом. Люди, которых я представил тебе внизу — твоя прислуга. Все это твое. Ты здесь хозяйка. Можешь делать все, что душе угодно.

— Я хочу уйти. Мне угодно уйти.

— Нет. Уйти я не дам.

— Сбегу.

— По периметру участка защита. Ее ты не сломаешь. Я старался.

— Значит, вы все заранее продумали? Готовились?

— Очень тщательно, душа.

— Вы ведь знаете, что овчинка выделки не стоит. Или вам нужна не кальми во мне?

— Мне нужна ты. Мне нужно все в тебе. Ты должна быть в целости и сохранности здесь… со мной.

— Вы говорите обо мне, как о вещи.

— Я говорю, как о ценности, которую буду хранить. Теперь уж точно.

— А я человек. Пусть неровня вам, пусть с покалеченной душой, но человек. И я не собираюсь терпеть…

— Никто не просит терпеть. Я прошу наслаждаться. Тебе позволено все. Все, что пожелаешь. Но в пределах холмов.