Душа на осколки

— Насколько «и не только»? — радуясь, что девочка дала очередной повод отсрочить важный разговор, Аргамон с неподдельным энтузиазмом ухватился за эту соломинку.

— Крон… Вы ведь помните Крона?

— Помню, — Альме показалось, что по лицу наставника прошла тень. — Сын городского префекта?

— Да. Что с ним?

— Почему ты спрашиваешь?

— Я просто… Думаю, я виновата перед ним. Уехала, даже не попрощавшись, а он ведь… Знаете, он ведь делал мне предложение.

— Разве он один?

— Нет. Но я чувствовала, что он меня любит.

Альма не могла сказать, что вспоминала о Кроне каждый божий день. Нет, просто иногда с теплой тоской в памяти оживали проведенные с ним минуты. И каждый раз Альма чувствовала себя виноватой за то, что не смогла оправдать его надежды. А еще очень надеялась, что у него все хорошо.

— Видимо, быстро разлюбил, — Аргамон максимально безразлично пожал плечами. — Почти сразу после отъезда он женился на твоей горничной, Свире. Вот и вся любовь, Альма.

— И что сейчас? — в сердце не кольнуло. Не было ни ревности, ни жалости — Свира добилась то, чего хотела. И по этому поводу сердце тоже не дрогнуло. Лишь бы им было хорошо.

— Сейчас… — Аргамон устремил почему-то остекленевший взгляд в пространство. — Он утоп, Альма. Спрыгнул с моста.

— Господи, — девушка опустилась на подвернувшийся под руку стул. — Как?

— Стал заглядывать в бутылку, вот и… Знаешь, сколько таких вылавливают внизу по течению? Не он первый, не он последний.

— А Свира, дети?

— У них не было детей. Не успели, видимо… И года вместе не прожили.

— Господи, я… — Альма хотела что-то сказать, но не смогла. Только кивнула, а потом выбежала из комнаты, чувствуя, как к горлу подкатывает рыдание.

Так легко было когда-то расставаться с ним, даже не попрощавшись, а теперь было безумно жаль, что не нашла тогда для него и слова. Это ведь может быть ее вина… Он любил, а она предала. Уехала, не попрощавшись. Альма просто хотела услышать, что с ним все хорошо, что он обзавелся женой, тремя детьми, солидным животом и уверенностью во взгляде, а оказалось… Бедная Свира… Бедный Крон… Бедный господин мэр и его жена… Бедные нерожденные дети, которые должны были у них появиться…

— А Свира? Что с ней? — продолжить разговор Альма решилась лишь после того, как успокоилась.

— Понятия не имею, гелин. Она ушла из особняка, как только вышла замуж, семья Крона ее не приняла, посчитала, что в самоубийстве есть ее вина.

— Какая? — Альма вскрикнула, не в силах справиться с удивлением.

— Зачем тебе это? — Аргамону явно не нравилась тема. Он понимал, к чему приведет допрос и очень не хотел, чтоб она начала винить во всем себя.

— Они были моими друзьями.

— Ты уже ничего не изменишь. Не заставишь мать погибшего сына полюбить его жену, не устроишь когда-то подруге лучезарное будущее, которого она не заслужила, не оживишь Крона, а значит и рану теребить не стоит.

Больше вопросов Альма не задавала. Рана уже сама как-то растеребилась. Всю ночь девушка провела тогда в раздумьях о том, как так могло случиться? Как все могло настолько измениться? Где они ошиблись? Где та точка невозврата, которая определила судьбу каждого из них? А еще она снова и снова просила прощения у того Крона, который нашел ее взглядом во время ярмарки. Как сложилась бы его жизнь, не улыбнись она в ответ? Кто виновен в его смерти? Кто виновен во всем, что случилось с ними? Кто-то виновен или это судьба?

* * *

Альма ужасно хотела, чтоб Аргамон задержался еще хотя бы на несколько дней, но он ни в какую не соглашался — дома ждут дела, которые без него никак не решатся. Провожая наставника к воротам, Альма даже немного завидовала, ведь дома ждали не только дела…

Ринар вернулся из столицы, в которой совершал очередную попытку вразумить правителя, домой.

— Пройдешься со мной еще немного, гелин? — в последний момент, уже после прощальных объятий, вместо того, чтоб взобраться на конскую спину, Аргамон взял в свою широкую ладонь девичью ручку, приглашая еще немного оттянуть момент расставания.

— Конечно.

Они спускались по склону молча. Альма оглядывалась по сторонам, Аргамон же смотрел лишь перед собой, остановился мужчина у самого щита, обернулся, посмотрел на Альму слишком сурово.

— У меня кое-что есть для тебя.

Усач достал мешочек из-за пояса, какое-то время просто держал его в руках, будто взвешивая, а потом протянул.

— Возьми.

Веревки легко поддались натиску, Альма опустила руку внутрь, нащупала глиняный кругляшек на дне мешочка. На свет она извлекла амулет. Такой же, как был на любом вхожем на охраняемую территорию.

— Зачем? — пока задумка усача была ей непонятна.

— Это заговоренный на тебя амулет.

— Но у меня уже есть…

— Тем ты ведь пользуешься лишь с разрешения Ринара, а этот… он будет с тобой всегда. Ты сможешь выйти, когда пожелаешь, а еще… щит не поймет, что кто-то выходит. Он не среагирует светом. Попробуй… — Аргамон кивнул в сторону невидимой преграды.

— Зачем вы даете его мне?

— Если не хочешь, я заберу, — мужчина протянул руку, пытаясь скрыть загорающуюся в глазах надежду. Если бы она сейчас отказалась, это изменило бы все. Партия пошла бы по другому сценарию.