Душа на осколки

— Не могу. Ты же знаешь, у меня аудиенция Его величества.

— Знаю. А потом…

— Я не могу оставлять земли надолго, год был неурожайным, народ негодует, не с чего платить налоги. Нужно пережить это лето, глядишь, урожая будет много, а сытые люди переворотов не устраивают.

Альма кивнула, принимая такой ответ, даже улыбнулась — нельзя ставить свои интересы выше интересов людей, государства. Мир выгоден всем, даже ей. Чем быстрей все успокоится, тем быстрей он сможет если не остаться с ней, то хотя бы приезжать чаще.

— Вы говорите со мной о политике, милорд?

— Я готов говорить с тобой обо всем, что может тебя заинтересовать, душа моя.

Альма улыбнулась, на какое-то время затихая, а потом вспомнила, о чем действительно стоило поговорить.

— Аргамон… — она скатилась с мужской груди, вновь натянула многострадальную сорочку, подтянула колени к груди, устраиваясь на них же подбородком.

— Что Аргамон? — проследив за этими ее маневрами, Ринар повернулся на бок, облокотился о локоть, внимательно разглядывая более чем серьезную девушку.

— Ты знал, что он умеет показывать будущее?

— Шутишь? — мужчина вскинул бровь, пока не понимая смысла предполагаемой шутки.

— Нет. Не шучу. Он показал мне… — девушка остановилась, обдумывая, какие подробности лучше упустить. Решила, что пока упустить можно все… — кое-что из будущего.

— Кое-что?

— Не важно, что. Важно, что показал…

— Это невозможно, — Ринар ответил так уверенно, что в Альме проснулось практически детское упрямство и желание доказать, что муж неправ. — Ты ведь знаешь, прорицателей нет. Никто не ведает, что будет завтра. Никто не ведает, что будет через пять минут, только…

— Он показал, Ринар. По-ка-зал.

— У меня нет объяснений, Душа. Прости, — он явно не воспринял ее всерьез. Перекатился на спину, закрыл глаза, потянулся.

— Чудесно, — резко встав, Альма ступила босыми ногами на траву. Сама не сказала бы почему, но разозлилась. Наверное, на то, что не воспринял всерьез или… что скоро снова уедет. Легче отпускать, когда обижена.

— Миледи, здесь могут водиться змеи, я с радостью зацелую ваши щиколотки до изнеможения, но яд высасывать что-то не хочется, — ее перехватили поперек талии по дороге в неизвестном направлении, подняли на руки.

— Пусти.

Альма смотрела серьезно и такой же серьезный взгляд получала в ответ. Ну вот, очередной раунд. Снова ссора.

— Я выясню, Альма. Обещаю.

Или не ссора.

— Идем обратно?

Вместо ответа Альма просто кивнула, позволяя вернуть себя на покрывало, а потом действительно зацеловать. Щиколотки, коленки, бедра, живот, грудь, шею, лицо, пальчики, все, всю, везде. Он не собирался ссориться. Не собирался настолько, что даже Альма забыла о том, что в ее планы это входило.

* * *

— Ты постоянно уезжаешь вон по той дороге, — возвращались они пешком. Синеглазка вместе с верным напарником Ринара по поездкам были слишком заняты друг другом, чтоб обращать внимание на хозяев, да и они не слишком-то нуждались в еще чьем-либо внимании.

Просто шли по тропе, взявшись за руки. Иногда останавливались, чтоб в сотый раз поцеловаться или просто полюбоваться — друг другом.

Так и теперь остановились, Альма обернулась к мужу, обняла, а потом указала в сторону ненавистного тракта, на котором, казалось, знала уже каждый камушек, так внимательно изучала его, ожидая возвращения любимого.

— Это единственная. Если ехать вдоль леса постоянно на запад, — удерживая одной рукой Альму возле себя, другой Ринар указал правее от дороги, — попадешь на главный тракт Азарии, ведущий в столицу. Если на развилке свернуть налево — дорога будет вести к границе. Через поместье.

— Мы далеко от поместья? — нехотя высвободившись из объятий, девушка вновь ступила в сторону щита.

— Два часа езды до поместья, четыре до столицы. Час — до горного перевала, вон там, — Ринар указал еще и в третьем направлении. — Сложно найти место удобнее. Если вдруг что — можно затеряться в горах или быстро вернуться в столицу.

— Или добраться до поместья.

— Да, — Ринар кивнул, — или добраться до поместья. Почему ты спрашиваешь?

— Просто хочу знать о тебе все, — Альма лукаво улыбнулась мужу, приблизилась к его лицу, коснулась губами губ, дразня, а потом толкнула играючи, подхватила юбки, понеслась по склону вверх, приглашая догнать.

Он думал не долго — побежал следом. Побежал так, как когда-то в их лесу. Догоняя и тут же отпуская. Щекоча дыханием, шепотом, неуловимыми прикосновениями. А Альма так же убегала, не сомневаясь, что он догонит. Догонит тогда, когда играть надоест обоим. Снова у дерева, снова прижав к коре, снова пачкая одежду в смолу, пугая птиц и не отвлекаясь на красивейший закат, который разукрасил горизонт в кроваво-красный цвет.

— Моя душа, — Ринар зарылся лицом в рыжую копну волос, чувствуя, как тонкие пальчики бережно перебирают волосы на его затылке. Они долго тогда стояли, обнявшись. Альма пыталась выровнять дыхание, а он остановить мгновение.

Возможно, миру для существования нужно очень много разных вещей — добро и зло, закаты и восходы, зима и лето, рождение и смерть. Ему нужно было лишь одно — она. Пока есть она, есть его мир.