Дурная кровь

– Не я нашёл. Они. – Наёмник сжал узкую ладонь, позволил тонким пальцам проследить рисунок охотничьих меток. По треугольнику пробежала обжигающая синяя искра. – Ты спрашивала, откуда они. Ну так слушай. Когда-то очень давно я умирал. Нет, не умирал. Меня ждала участь куда хуже, чем смерть. Унизительная для мужчины, для воина… Я лежал пластом в дружинном доме, чудом найденный, удачей… – он хмыкнул, едва не засмеявшись, – или проклятьем спасённый. Не мог ходить, шелохнуться не мог. Израненный, в единый миг ставший калекой и посмешищем. Я мечтал умереть. И иногда кажется, что тогда меня не спасли. Что боги услышали молитвы и я действительно умер.

Талла прильнула к нему, словно боялась, что наёмник вот-вот растворится в густом тепле избы.

– Ты не умер, Верд. Честное слово! Я слышу, как бьётся твоё сердце.

Наёмник затаил дыхание, пока девчонка вслушивалась, касаясь ухом его груди, пригладил непослушные белоснежные волосы.

– Меня спасла такая, как ты. Я не помню этого, побратимы рассказывали. Колдунья по воле судьбы оказалась в Крепости, случайно услышала разговоры об умирающем в «Кольчуге». И предложила помочь. Заработать хотела, не иначе. Но я бы все деньги, что имел, отдал за возможность снова ходить. Потому меня и не спросили, просто привели дурную к постели и оставили. Не знаю, что она делала, не ведаю, как лечила. Я редко приходил в сознание. Просил нашего лекаря… давать мне дурманящие смеси, чтобы мучиться меньше. Но однажды я проснулся, а она рядом. Красивая. Как ты. Только старше.

– Она спасла тебя? – Синие озёра сверкали любопытством и надеждой: дурные колдуньи не беды приносят, а благословение!

– Как посмотреть. Но жизнь она мне сохранила. И плохим бы я был воином, кабы не отплатил вашей сестре тем же. Жизнь она мне сохранила, – ещё раз проговорил он задумчиво; шрам, разрезающий надвое губы наёмника, болезненно дёрнулся, – но говорила как с тем, кто уже умер. Ну да и правильно. Она точно знала, что то, что случилось… что я не смогу остаться в Крепости. Смотрела – и видела насквозь, как кусок льда. И она предложила мне работу.

Талла приподнялась, недоверчиво вглядываясь в изуродованное порезами лицо мужчины. Такой судьбе радоваться бы, а он горько усмехается.

– Какую работу?

Верд положил ладонь колдуньи на свою руку. Метка нагрелась, обжигая их обоих, точно жаром скрепляла куски сломанного некогда меча.

– Она оставила мне эти шрамы. Заклеймила. Сделала верным псом. Так становятся охотниками. Так набирают рабов, которые не могут сказать «нет».

Девчонка нахмурилась:

– Ты поэтому ищешь колдуний? Она приказала тебе?

Он не отвечал. Без того ясно.

– Что она делает с теми, кого ты приводишь?

Верд оттолкнул бледную ладонь, чтобы Талла не подумала, будто он разнежничался.

– Плевать я хотел. – Наёмник устыдился мелькнувшему в синей глубине испугу. – Некоторых встречал много позже. Живут у богачей и в ус не дуют. Они служат тем, кто может уберечь их дар.

– Но они не имеют права уйти…

– Они под защитой.

– Они в рабстве! Как… как ты, Верд!

Наёмник резко сел на лавке, откинув одеяло, и тут же зашёлся кашлем:

– Зато они… и я… зато живы.

Талла шумно выбралась из вороха одеял, едва не разбудив лесничиху, и прижалась спиной к спине Верда.

– Это уже много, – тихо сказала она. – Я чуть не умерла сегодня и теперь понимаю насколько.

Наёмник хотел удовлетворённо кивнуть: «То-то же», но почему-то не стал. Почему-то подумалось, что он ведь тоже мог выжить. Один, без колдуньи. Вот только… стоило бы оно того?

– Спасибо, что спас меня. – Дурная ехидно хихикнула: – Я знала, что нравлюсь тебе!

– Нет, – отрезал наёмник.

– Ну я же тебе нравлюсь!

– Нет, – устало повторил Верд.

– Я всё-таки тебе нравлюсь…

– Нет! – Охотник едва сдержался, чтобы снова не заставить дурную замолчать, но на ум упорно приходил лишь один способ это сделать.

– Знаешь, Верд, – колдунья горестно вздохнула, – иногда мне кажется, что я тебе не нравлюсь… – И тут же, задорно обнимая его, добавила: – Но это быстро проходит!

Глава 12 Кто к нам с зубами придёт, тот по зубам и получит!

Лишённый женской ласки наёмник знать не знал, что иной раз лечение сродни пыткам. Особенно его злило то, что и Санни, и дурная колдунья уже следующее утро встретили как новенькие, а он слёг. И всякий раз, как пытался доказать, что готов вскочить в седло и вообще жаждет приключений, начинал надрывно хрипло кашлять, чудом не оставляя лёгкие на полу.

Рута натирала его ароматными, пробивающими заложенный нос мазями, царапая спину и грудь шелушащимися от старости ладонями.

– Чаго морщис-с-ся? – сварливо пеняла она. – Не морщись мне тут! Твоё дело маленькое: лежи болей, постанывай изредка, чтоб жалеть не забывали.

– Ну дайте я его полечу, – клянчила колдунья, но получала только привередливое цыкание.

– Кабы я всяким колдунствам доверяла, отправила бы к местной дурной! До неё чуть боле дня пути, добрались бы. Вот та баба не чета тебе, мелкой. Крепкая, рукастая! Живо бы мужика твого на ноги поставила…

– Ну так и я могу!