Дурная кровь

– Зачем? – не то смеётся, не то плачет. Дурная… – Никто же не вспомнит, если помру!

Санторий, до того дремавший в седле, очухался:

– Чего это она?

– А нужен повод? – буркнул наёмник, спешиваясь и устремляясь за девушкой. – Дурная же!

– Да и ты не лучше, – сообщил Санни затылку приятеля, когда тот уже достаточно спустился, чтобы полениться вернуться и расщедриться на оплеуху.

– Поднимайся немедленно! – велел Верд.

– Или что? Я так глупа, что прямо тут на месте и кони двину? Без тебя, думаешь, и часу не протяну?

– Да ты и минуты без защитника не протянешь! Живо марш к лошади!

– А не пошёл бы ты! – лаконично предложила колдунья, упирая руки в бока.

– Сама иди! Пешком до моста! Давай-давай, поглядим, как запоёшь, когда пятки отморозишь!

И, вместо того чтобы вернуться в седло и дождаться, пока девка и правда устанет али окоченеет, Верд рванул вперёд. Колдунья отскочила, попятилась, опасливо ступая на лёд.

– Поймаю – задницу надеру так, что сесть не сможешь!

– Поймай сначала! – Талла прошла ещё немного, привыкая к ненадёжной опоре.

– Выдеру!

– Надорвёшься!

– У, дурная! Всё равно ж никуда не денешься! – Наёмник тронул носком сапога речные оковы, но лёд тут же затрещал под его весом, промялся. – Представить не можешь, что с тобой сделаю, как только доберусь!

Колдунья, рисуясь, гарцевала по льду туда-сюда: не достанет тяжеловес лёгкую лань, как бы ни старался!

– Что, интересно? Вчера, помнится, ты раньше струсил, чем я!

Любопытство Сантория вскипело так сильно, что полоснуло жаром по лопаткам наёмника. У Верда аж щёки от смущения загорелись. Хотя нет, от злости. Конечно же, от злости!

– Спасибо бы сказала!

– Спаси-и-и-и-ибо! – Дурная показала язык и пошла по реке, аки посуху, дальше. – Дурой зовёшь. Спасибо! Считаешь, что дунь на меня – развалюсь. И за это спасибо! На себя злишься, а на мне срываешься. Спасибо! Спасибо! Спасибо! – Она топнула ногой и… провалилась.

Взвизгнула, взмахнула рукавами, как птичка, и целиком нырнула под воду. Только чёрная полынья и осталась.

– Талла!

Пока ещё Санторий отыщет в чересседельных сумках верёвку, пока распутает, примотает, пока спустится…

Верд сиганул вперёд не задумываясь. Скользнул на животе, ощущая, как проваливается и влажнеет лёд, как царапает холодом. Вот сейчас, сейчас… покажутся над водой тонкие бледные пальцы, уцепятся за острозубый край льдины… Но течение сильно, а Талла, лёгкая, нежная, не одолеет его в одиночку.

Он набрал в грудь воздуха и, с треском увеличивая полынью, нырнул следом.

От мешающего плаща удалось освободиться уже под водой.

Темно. Холодно. И лёгкие разрывает на части жаждой вдохнуть.

Он падает? Или взлетает? Верд слепо, бесполезно молотил руками и ногами, не чуя, не ощущая движения.

Щурился, озирался, проклинал богов и их же молил. Она где-то здесь, совсем рядом… Должна, обязана мелькнуть белоснежная коса, почерневшая от влаги. Хоть что-то!

Мощными гребками наёмник двигался вниз. Правильно ли? Туда ли? Кто подскажет? Кто спасёт?

Бурлящий поток сносил его всё дальше от прорехи на поверхности. Уже и не рассмотреть спасительного просвета полыньи, он остался где-то там, невыносимо далеко… Верд ещё мог спастись сам. Потратить последние силы на схватку с рекой, выбраться, победить ледяной холод. Но нужно ли? Если он вынырнет один, если не вытащит дурную колдунью… нужно ли выныривать?

Жар вспыхнул на ладонях, когда охотник его уже и не ждал. Треугольные отметины засияли, разгоняя мглу, озаряя мутный холод синим мертвенным светом. Болезненное, жгучее пламя всколыхнуло жизнь в коченеющем теле, заставило вновь барахтаться, подтолкнуло. Нет уж! Так просто, так позорно Верд не погибнет!

Река не могла потушить синее пламя; метки светились, вели и распугивали оголодавших обитателей глубины. Крупных, чёрных, скользких… Они отвиливали в сторону, струсив при виде магического света. А Верд плыл, не глядя на них, не думая, могут ли его сожрать или утащить. Могут, знамо дело, могут! Да только лёгкие жгло сильнее, чем охотничьи треугольники пекли кожу. Воздух всё одно закончится раньше, чем наступит любая другая смерть.

Всплыть бы. Вдохнуть. Один малюсенький, крошечный глоток воздуха – и наёмник смог бы ещё долго рыскать под водой в поисках отяжелевшего тела. Нет уж! Каким бы малодушным, каким эгоистичным он ни был, не позволит трусливому голоску уговорить себя! Найдёт Таллу или утопнет вместе с нею. Так для обоих лучше…

По ладоням резануло как ножом, заставив развернуться. Что-то крупное, продолговатое мелькнуло позади. Синий свет меток выхватил лишь серое и склизкое, расчерченное острыми плавниками.

И её.

Её тело, запутавшееся в длиннющих, больше роста человека, водорослях, казалось крошечным. Безвольно висящее, потерявшее всякую тягу к жизни, к воздуху, бледное, ещё бледнее обычного.

Силы взялись из ниоткуда. Он оказался рядом в два гребка, дёрнул чёрные водоросли, сковавшие ступни колдуньи, вместе с ней сделал ещё одно судорожное движение, на грани разумного, за гранью возможного.