Дурная кровь

Тогда тоже была зима. Лютая, морозная, царапающая кожу ветром. И они, два идиота, отправились в самоволку. Великим воинам не страшны пограничные стычки, а ведь именно такими они себя и мнили.

Дюжинный отряд.

Верд знал, что у любой дружбы есть цена. Что вряд ли побратим вступится, если он разозлит, к примеру, древнего ящера. Что вдвоём против армии они не выстоят.

Но ценой их дружбы стал дюжинный отряд.

Двенадцать человек. Всего-то.

Санни сбежал. Пришпорил коня и, не оглядываясь, дал дёру.

А Верд остался биться. Один. Как и всегда.

Он ещё долго слышал удаляющийся топот копыт, крики друга… бывшего друга, понукающего лошадь. Эти крики многажды являлись ему во сне. И всякий раз, израненный, не способный самостоятельно сходить по нужде, униженный, он понимал, что всё это – цена доверия. И больше он её платить не станет.

– Она просила меня вернуться, – тоненько прошептал Санторий. – Лала просила меня вернуться… живым…

– Она просит вернуться всех своих клиентов.

– Но она просила меня… особенно. Я должен был, Верд, понимаешь?

– Мне всё равно.

Он врал. Верд не любил врать, но признаться, что обида до сих пор жжёт раскалённой кочергой, больнее. Он и не заметил, как прохладная узкая ладошка коснулась его мозолистых рук. И не стал отдёргивать их.

Санни несколько раз вдыхал, чтобы сказать что-то очень важное, но не находил слов. Попросить прощения? Предложить отплатить? Он делал это. Много-много раз. При каждой встрече. И оба понимали, что этого недостаточно.

Он обманул их обоих: друга, доверившегося побратиму, и женщину, которая ждала. Он бросил всех, кого любил. Извиниться недостаточно.

– Они не должны узнать тебя. – Охотник опустил взгляд вниз. На тонкие бледные пальцы, поглаживающие его ладонь, успокаивающие, будто снимающие с души груз. – Если узнают – вздёрнут. Поэтому тебе не стоило сюда приезжать. Поэтому я так не хотел.

– Я сильно изменился…

– Твоё счастье.

– Они ведь не искали меня сразу… Дезертира искали бы, а они не стали…

Шрам, разрезающий губы Верда надвое, дёрнулся, как издыхающий змей. Улыбнуться не получилось.

– У них не было причин тебя искать.

– Почему? Верд, что ты…

– Потому что кто-то не смог смириться с твоей трусостью. Кто-то сказал им, что ты погиб в той стычке.

Талла ахнула и зажала рот свободной рукой.

– Это был ты? Ты сказал им, Верд? Ну признайся, ты?

Её вопросы утонули в гомоне. Дверь скрипнула, впуская позднего постояльца: красивого, высокого, изящного и светловолосого. Таких можно встретить лишь на фресках, изображающих остроухих нелюдей, живших в древние времена. Вошедший, чинно кивая в ответ на приветствия, прошёл по залу и занял мгновенно опустевший столик. Изящно кашлянул, призывая разносчицу, и удивлённо воскликнул:

– Верд?!

Глава 9 Что имеем – не храним

Охотник поднялся навстречу старому знакомому. Тот с готовностью покинул своё место и, подтащив стул к углу троицы, недоверчиво подбоченился.

– Точно призрака увидел, честное слово!

Верд протянул руку. Его смуглая, исчёрканная шрамами ладонь, казалось, в лепёшку раздавит ухоженную ручонку.

– Борька, – хохотнул наёмник.

– Борей! – поправил красавчик, краснея от натуги и попытки сильнее сжать лапищу наёмника.

– Бо-о-о-орька! – с нажимом повторил Верд и притянул упрямца к себе, чтобы облапить без обиняков. Воспользовавшись мгновением, бросил строгий взгляд на Санни и Таллу. Мол, проваливайте. Но те, переглянувшись, лишь подпёрли руками подбородки и с любопытством уставились на парочку.

Наёмник почесал блондинчика за ухом и правда непривычно заострённым, точно послушную свинку. Талла хихикнула, прекрасно понимая: у всякого прозвища есть своя история и эту стоит услышать.

– Сколько лет! – воскликнул незваный гость, грациозно падая на сидушку и закидывая ногу на ногу.

– Достаточно, – кивнул охотник, не вдаваясь в подробности и пиная спутников под столом.

– Ай! – дёрнулась колдунья и обиженно потёрла стопу.

Санни же намёка не понял, а если и понял, то проигнорировал. Он злорадно подвигал бровями вверх-вниз, поправил мантию служителя и чинно произнёс:

– Да благословят боги смелого мужа, присоединившегося к нашей трапезе, – и размашисто осенил объедки знаком Котла.

Борей торопливо рухнул на одно колено, подставляя чело служителю. Санторий, и сам уже поверивший, что с Тремя на короткой ноге, щедро отсыпал благодати и, не удержавшись, завершил благословение щелбаном.

«Узнает», – одними губами произнёс Верд, пока красавчик отвлёкся.

«Иди в ж…» – так же неслышно предложил другу Санни, завершая пассы над макушкой Борьки.

Охотник продемонстрировал слуге богов средний палец, тот с большим удовольствием благословил и его.

Ряса служителя скрывала личность, а наетое за годы пузо и изрядно прореженная временем шевелюра довершали дело. Охотник надеялся напугать дезертира, заставить опрометью броситься из города, но добился ровно противоположного: Санни бахвалился, всячески привлекал к себе внимание и доказывал, что Верд ведёт себя как заботливая наседка.

Красавчик между тем уже развернулся к колдунье.