Друзья и недруги. Том 2

Но из моих губ вырвался лишь жалкий хрип: язык перестал мне повиноваться! Покрывшись холодным потом, я устремила на брата умоляющий взгляд, надеясь, что он сумеет правильно понять мою безмолвную просьбу. Но Брайан не понял. Приложив губы к моему лбу, он шепнул:

– Не тревожься, сестра! Усни с миром. Я отомщу за тебя, за твое разбитое сердце!

Эти слова Брайана были последним, что я слышала. Еще я успела подумать о графе Роберте, о том, что он не позволит Брайану причинить леди Марианне какой-нибудь вред. Но это значило, что Брайану придется скрестить меч с графом Робертом, на что даже Гай не отважился. Что же я натворила, завязав еще один узел смертельной вражды?

– Гай! – собрав напоследок все силы, я сумела прохрипеть прежде, чем кровь хлынула изо рта мне на грудь, и лицо мужа было последним, что я увидела, а через мгновение мой взор померк.

****

Бытует поверье, что призраки не бестелесны, будто они облечены плотью, только мертвой, а не живой. Теперь я знаю, что это заблуждение, но обретенное знание так и останется при мне. Бесплотным дуновением воздуха я наблюдаю, как идет поминальная служба по леди Беатрис Гисборн, по мне самой, вижу себя на погребальном постаменте и знаю, что это уже не я. Моего присутствия не замечает никто, но я вижу всех и знаю, что сейчас чувствует каждый, кто находится в церкви в эти минуты.

На лице Гая выражение скорби, на самом же деле он почти не оплакивает меня. В его душе зарождается облегчение, переходящее почти в ликование. Он очень вовремя обрел свободу от брачных оков, и уже сейчас в его холодном уме роятся мысли о том, как он распорядится этой свободой. При короле Ричарде Гай был в долгой опале, прозябал в бездействии, но принц Джон всегда благоволил к нему. А вот с графом Хантингтоном все в точности наоборот. Облеченный доверием короля Ричарда, граф Роберт вызывает у принца Джона – пока еще принца! – стойкую неприязнь, и она сменится ненавистью. Гай знает, что так и будет, и верит: скоро наступит его звездный час.

Я знаю о том, что, когда в Веардрун придет известие о моей смерти, леди Марианна поставит в церкви замка поминальную свечу, думая обо мне, и ее скорбь будет глубокой в отличие от мимолетной печали Гая. Мне открывается прошлое и будущее, и я испытываю великую боль и за Гая, и за леди Марианну, и за графа Роберта, и за моего брата. В глазах Брайана слезы, которые мне хотелось бы осушить, но это уже не в моей власти. Взяв с него страшную клятву, я погубила родного брата. Брайан оплакивает меня, а я оплакиваю его, я, виновница его печальной участи. Мой сын, мой маленький Лайонел с трудом удерживается от рыданий из страха разгневать отца. Я сочувствую ему, горячо сочувствую, но знаю, что ему недолго горевать обо мне. Пройдет не так много времени, и он обнимет меня, покинув эту грешную землю, сам оставшись безгрешным. Мой чистый маленький ангел!

Только один человек не вызывает у меня сожалений. Не потому, что их не заслуживает, а потому, что нет причин сожалеть о нем. Он стоит, так же расправив плечи и подняв голову, как Гай или Брайан, но только его тень остается прямой и четкой. Она не дрожит и не колеблется в сиянии свечных огней, как дрожат и мечутся по каменным плитам и стенам церкви тени моего мужа и моего брата. Теперь я знаю, кто он на самом деле, и невольно задумываюсь, а что было бы, положи однажды кормилица Гая в господскую колыбель своего сына? Судьбы скольких людей сложились бы иначе!

Граф Роберт не оказался бы вне закона и в награду за верную службу получил бы еще от короля Генриха все, что утратил с гибелью своего отца. Вернувшись в Англию, он бы сразу обвенчался с леди Марианной, и она разминулась бы с Гаем и с моим дядей Роджером, никогда не изведав страданий. Мой брат прожил бы долгую жизнь, его душу не разъела бы ржавчина из-за дружбы с Гаем. А что было бы со мной? Возможно, я бы все равно стала леди Гисборн, но моим супругом был бы другой лорд Гисборн, не Гай, а Джеффри. Я знаю, что, даже не питая ко мне любви, как не питал ее Гай, Джеффри все равно оставался бы добрым супругом, а маленького Лайонела любил бы всем сердцем и никогда не попрекал бы меня тем, что я родила боязливого и хилого сына. Если бы!.. Но разве мать перепутает свое дитя с другим, пусть у груди лелеет обоих?

Мои чувства к тем, кто сейчас здесь и кто далеко, горячи как никогда, но они покидают меня, по мере того как солнечный свет, проникающий в церковь, обступает меня со всех сторон и увлекает вверх, все выше и выше. И когда за гранью исполненного тепла солнечного потока исчезают лица всех, о ком я только что думала и с кем прощалась, боль и печаль покидают меня навсегда. Я скольжу ввысь, кружась внутри сияющего света, и пою от радости, пою, сливаясь со светом в благостном покое и бесконечной любви.

Последняя осень в Шервуде

Глава первая