Достоевский in love

В это время года в Баден-Бадене было тихо, так как большинство туристов отправились на Парижскую выставку[374]. Молодожены заселились в роскошный отель Zum Goldenen Ritter в центре города, и Федор отошел поглядеть на столы казино. Я и до сих пор держусь убеждения, что в азартной игре, при полном спокойствии характера, при котором сохранилась бы вся тонкость ума и расчета, невозможно не одолеть грубость слепого случая и не выиграть[375]. К следующему дню он потерял значительную сумму, и они переехали в более скромную квартиру на окраине города с полной энтузиазма и бесполезной горничной. Новое жилье было значительно дешевле благодаря начинающемуся в 4 утра и не прекращающемуся ни на минуту стуку кузнечного молота по наковальне в комнате под ними. Всю ту ночь снилась мне рулетка, игра, золото, расчеты. Я всё что-то рассчитывал, будто бы за игорным столом, какую-то ставку, какой-то шанс, и это давило меня как кошмар всю ночь[376].

Утренняя тошнота Анны продолжилась и на следующий день; она без движения лежала на диване. Федор вышел купить ей мятных леденцов и клюквенного сока, а затем отнес пять из оставшихся у них 45 дукатов к игральному столу. Когда он проиграл их, то вернулся и взял еще десять, оставив их с 30 дукатами. Потеряв и их тоже, вернулся и грустно сел на краешек дивана, где спала Анна. Отбросил кошелек, который не принес ему ничего, кроме неудач. Пришла мне одна адская мысль: «А что, не занять ли в конце концов, после исповеди-то, денег?» Таким образом, я исповедь приготовил, так сказать, как бы какой-нибудь «фенезерф под слезами», с тем чтоб этими же слезами дорогу смягчить. Две мысли вместе сошлись, это очень часто случается[377]. Разбудив Анну, Федор начал рассказывать ей о происшедшем. Анна заверила Федора, что все понимает и что он может взять еще денег. Она дала ему еще пять дукатов. Он вернулся поздно. В какой-то момент он выиграл 400 франков, но задержался дольше, чем планировал, и умолял ее о прощении, говоря, что недостоин ее.

Так продолжилось и на следующий день. Федор взял еще пять дукатов и проиграл их. Анна плакала, хотя и отказывалась отчитывать его. Он попросил еще денег; она не давала; он взмолился – и выклянчил два дуката. Скоро проиграл и их. Оба согласились, что быстрый отъезд в Женеву будет к лучшему. Она отдала ему последние три дуката, оставшись только с 15, и Федор предположил, что ей лучше было бы отказывать ему, а не потакать; ее самоотверженность была мучительна.

В тот день они столкнулись с Иваном Гончаровым, автором романа «Обломов». Тот сказал, что Тургенев накануне видел Федора за игральным столом, но не приблизился, так как знал, что игроки не любят, чтобы их прерывали[378]. Отношения с Тургеневым значительно охладели после обиды, нанесенной Федором из-за «Призраков». В мартовском выпуске «Русского вестника» Каткова Достоевский только что прочитал новый роман Тургенева, «Дым», и возненавидел его. Очень выделанно и придумано. В «Дыме» Тургенева заметно страшное падение художественности. Он не знает России[379]. Как это часто с ним случалось, самым значительным достижением Тургенева после выхода в свет новой книги было объединение радикалов и реакционеров в безоговорочном осуждении. В те беспорядочные времена порицание Тургенева связывало всех русских интеллектуалов, хотя они и жадно ловили каждое его слово. Но в этот раз Федор не собирался вставать на защиту собрата-писателя; наоборот, он считал, что Тургенев слишком долго прожил в Европе и потерял связь с родиной. Старая, исписавшаяся, обозленная баба![380] Но приличия требовали, чтобы Достоевский нанес визит, иначе могло показаться, что он избегал возврата долга в 50 талеров, которые уже два года должен был Тургеневу.