Дорога, которой нет

– Это верно. Знаете, Ирочка, у нас учитель географии ходит в библиотеку Академии наук, оказывается, они там выписывают все серьезные иностранные журналы, так вот он читает новинки, выбирает интересные статьи, переводит и отправляет в «Юный натуралист» и другие наши издания.

– Ну вот. Если бы Тимуру приписали публикацию в «National geographic»…

– Там-то с какой стати?

– Я просто не знаю других солидных зарубежных изданий, – отмахнулись Ирина, – короче, тогда для оправдания адвокату всего лишь разок в библиотеку сходить, поэтому выбрали журнальчик, который, не исключаю, может, и в природе-то не существует. А если мы вспомним, что возле Тимура и Киры постоянно терся Слава Кунгуров, открыто признававшийся в том, что его завербовал КГБ, то теория обретает плоть, согласитесь, Гортензия Андреевна.

Старушка фыркнула:

– Так-таки и признавался? Умный ход! С человеком, про которого ты все знаешь и ни в чем не подозреваешь, будешь откровеннее, чем с другими, даже на подсознательном уровне.

– Вот именно. И что-то мне кажется, что он доносил не только то, о чем они с Кирой договаривались…

Гортензия Андреевна рассмеялась:

– Само собой, Ирочка! В КГБ тоже не дураки сидят… Впрочем, дураки тоже, но они не вчера первый день на работу пришли, и кого-кого, а таких честных стукачей в своей жизни повидали. Молодой человек глубоко ошибался, если думал, что его первого в мире посетила гениальная идея работать на два фронта. Таких быстро вычисляют и серьезно наказывают, так что если юноша до сих пор не заехал в колонию или как минимум за сто первый километр, то можете не сомневаться, он стучит на совесть.

– Ну вот он и спер рукописи Тимура, а дальше уже его кураторы раздули мистификацию. Может, чтобы неугодного папашу сместить, может, просто хотели выслужиться, может, еще что. Слава этот вроде бы был влюблен в Киру, а она не ответила взаимностью, потому что ей нравился Тимур, вот отвергнутый любовник и придумал, как насолить обоим.

Рассеянно кивнув, Гортензия Андреевна зашагала к дому. Колеса коляски приятно шелестели по гравиевой дорожке. Дверь веранды распахнулась, из нее выбежал Володя в новой курточке в красную полоску со стальными застежками, от которых ребенок приходил в полный восторг. За собой он тащил любимый самосвал. Не менее любимые ржавые гайки в кузове гремели, но, видимо, недостаточно, потому что Володя говорил «дррррр». При этих звуках Ирине отчаянно хотелось надеть сыну на голову берет, потому что произношение было стопроцентно французским. Гортензия Андреевна говорила, что придется или ходить к логопедам, или отдавать во французскую школу, и Ирина пока не знала, что лучше.

Мама вышла вслед за ним нарядная, с шахматной доской под мышкой. Вероятно, ждала Валерия Алексеевича на шахматную партию. Ирина помахала им рукой, шагнула к калитке, но Гортензия Андреевна внезапно взяла ее за локоть.

– Ваша версия, Ирочка, безусловно, имеет право на существование, – сказала она, сильно понизив голос.

– Да?

– Она логично объясняет почти все.

Ирина засмеялась:

– Спасибо!

– Не за что, есть лишь одно слабое место. Это папа Сухарев.

– В смысле?

– В смысле, он почему бездействовал? Это мы тут прыгаем за железным занавесом, а папуля-то сидел в Штатах, можно сказать, на месте преступления. Почему он не додумался проверить эту несчастную газетку? Ладно, на дочь наплевать, сама, дура, виновата, ибо якшалась со всяким сбродом, пальцем не шевельну ради ее спасения, но вместе с дочкиной решалась его собственная судьба! Ради такого случая уж можно зайти в редакцию, пролистать подшивку номеров, выявить топорную провокацию и с удовольствием столкнуть врагов в ту самую яму, которую они для него вырыли. Благо, позиция у него была в таком случае сильная, практически безупречная, как у любого человека, когда он ловит своего противника на лжи. – Тут Гортензия Андреевна откашлялась и заговорила басом: – С какой целью, позвольте узнать, уважаемые товарищи чекисты умышленно дискредитируют не менее уважаемого товарища дипломата? На чью мельницу они льют эту лживую воду? Уж не хотят ли они нарушить хрупкий баланс сил или что похуже?

– Надо с ним поговорить, – сказала Ирина, – гадать-то можно до бесконечности.

– Надо, Ирочка, и я обязательно этим займусь.

* * *

Тимур не очень любил транспортировки, зная, что это кот в мешке. С одним пациентом всю дорогу мило беседуешь, а другого еле довезешь. Зато в качестве приза достаются полтора часа спокойного обратного пути. Иногда Тимур сидел рядом с шофером, а иногда ложился на носилки и засыпал, не успев привычно удивиться, как же тут трясет несчастного больного.

Сегодня транспортировка оказалась не абсолютно адская, но восемь баллов из десяти по этой шкале уверенно набрала. Дед-дачник с инфарктом, которого отправили в городскую больницу по настоянию высокопоставленных родственников, всю дорогу пытался свалиться в отек легких и покинуть сей бренный мир, но Тимур не позволил ему так поступить. Сдал в реанимацию в сознании и со стабильными показателями, но, когда вышел на пандус, понял, что дался этот подвиг ему тяжело.