Дорога, которой нет

– На мой взгляд, писатели вообще должны были молчать в тряпочку, как люди заинтересованные. Пусть бы врачи там осуждали или рабочий класс, то есть потребители, а не производители продукта, а то в итоге получилась очень некрасивая чисто капиталистическая история, как коррумпированные вместе с государством фирмы убирают независимого и успешного конкурента. Ну да ладно, бог с ним. Что там с женой Тимура произошло?

– Все по порядку, – приосанилась старушка, – я решила навести справки о личности молодого человека, и, поскольку Наталья Борисовна обмолвилась, что до ареста он работал в нашей ЦРБ, я поехала за справками туда.

– Господи, Гортензия Андреевна!

– Ирочка, дорогая, не могу же я каждые выходные с утра до вечера торчать у вас, а дома мне скучно, вот и придумываю себе разные развлечения.

– Можете, очень даже можете.

– Настоящая леди всегда уходит из гостей за секунду до того, как об этом подумают хозяева.

– До этой секунды еще очень-очень далеко. Я была бы рада, если бы вы вообще к нам переехали.

– Возможно, потом, Ира, ближе к концу, мы с вами обменяем вашу квартиру и мою комнату на жилье побольше. Я бы просто прописала к себе кого-то из детей, но так не получится, потому что у нас нет родственных связей и я не инвалид, за которым нужен постоянный уход. Жаль будет, если комната пропадет. Впрочем, сейчас не об этом, – решительно продолжала старушка, жестом пресекая все попытки Ирины высказать подобающие случаю банальности, – сосредоточимся на главном. Итак, я поехала в ЦРБ с легендой, что мой внук учится в мединституте и я заранее подыскиваю ему местечко. Легенда была подкреплена придурковатым видом и вафельным тортиком, а поток больных в субботу, по счастью, оказался небольшим, так что сестры из приемного отделения с удовольствием напоили меня чаем и разболтали все секреты. В частности, историю с Тимуром и его женой. Не волнуйтесь, я действовала очень аккуратно, дамы не поняли, что я наводила справки именно о нем, но такие яркие истории запоминаются надолго, и ими хочется поделиться. Тарнавский был на очень хорошем счету…

– Это и так понятно, раз его снова взяли на работу, несмотря на уголовное прошлое, – перебила Ирина.

– И как самец тоже очень высоко котировался, – продолжала Гортензия Андреевна, – многие девочки на него заглядывались, со многими он флиртовал, но в результате сделал очень неожиданный выбор, женившись на хирурге Лапшиной, женщине суровой и даже злобной. Впрочем, к ней в коллективе тоже относились хорошо и искренне радовались за молодых, только не успел истечь медовый месяц, как мужа арестовали, а жена умерла при довольно подозрительных обстоятельствах.

– В смысле – была убита? – Ирина замедлила шаг. Они уже свернули в проулок, ведущий к Володиному садику, а ей хотелось поскорее узнать подробности.

Гортензия Андреевна многозначительно поджала губы:

– В том-то и дело, Ирочка, что нет. Но когда молодая женщина, здоровая, энергичная, прошедшая медкомиссию буквально за месяц до этого, вдруг умирает от внезапной остановки сердца, это наводит на разные нехорошие мысли.

– На какие?

– На разные, Ира, на разные. У молодых мужчин иногда случается внезапная смерть на фоне полного здоровья, но у женщин – практически никогда.

– Гортензия Андреевна, наверняка было вскрытие…

– Да было, Ирочка, конечно! Но вы поставьте себя на место патологоанатома. Еще вчера вы яростно спорили с коллегой о причине смерти пациента, а сегодня этот коллега сам лежит перед вами на прозекторском столе.

– Ну да, тяжело…

– В такой ситуации даже самый профессиональный профессионал постарается быстрее завершить тягостную процедуру и не станет придираться к мелочам. Тем более что Лапшина, точнее, фактически уже Тарнавская, умерла на рабочем месте, на глазах у коллег. Решили, что смерть наступила из-за сильного токсикоза.

– Она была беременна?

– Да, ранний срок. Медсестры меня, кстати, предупредили, что, если мой воображаемый внук устроится в эту больницу, пусть будет готов работать на износ. Кадров не хватает, поэтому тем, кто есть, фактически приходится пахать на две ставки. Так много лет трудилась Лапшина, чем истощила свой организм, а наступившая беременность довершила дело.

Ирину вдруг пробрало холодом. Она ведь тоже могла умереть, и едва это не сделала, рожая Володю, но давно забыла об этом. Как ни ругай советскую власть, а одного не отнимешь – защита материнства и детства поставлена на самый высокий уровень. Если ты не конченая алкоголичка и не религиозная фанатичка, то шанс умереть во время беременности у тебя ничтожно мал. Настолько мал, что женщины не принимают его всерьез. Но кому-то не везет, так бывает. Кто-то вытягивает этот единственный шанс из миллиона.

– Редчайший случай, – вздохнула Ирина, – редчайший, но не невозможный.

Гортензия Андреевна промолчала, но, когда они подошли уже к воротам садика, остановилась, взяла Ирину за локоть и внимательно посмотрела ей в глаза.

– Ира, я, конечно, не медик, и подступающий ко мне маразм мог хитро замаскироваться под паранойю, но, ей-богу, мне кажется очень странной вся эта история.

– Почему?