Дом железных воронов

Дети – единственное светлое пятно в Сельвати. Все остальные мрачны, настороженны. Красный мяч катится прямо перед Фурией, заставляя отшатнуться.

– Извините, мисс. – Худой, как иголка, мальчик подхватывает мяч, прежде чем бросить его обратно другим детям, одетым в лохмотья.

У некоторых раздутые животы; у всех ножки, похожие на зубочистки.

Я не забредала достаточно глубоко в Ракоччи, чтобы сравнить, лучше там ситуация или хуже, но изобилие нищеты скручивает мои внутренности. Как мог Марко позволить этим людям существовать в такой грязи и в такой нужде? Если он не собирается делиться богатствами, ему ничего не стоит послать сюда фейри для очистки воды или выращивания урожая.

Я стискиваю зубы, пытаясь сдержать гнев, прежде чем он вырвется из меня и я отправлюсь в Тареспагии, чтобы положить конец правлению Марко без помощи Морргота.

Это ужасное зрелище показывает – я сделала правильный выбор. Я не испытываю вины за то, что король-ворон планирует бросить его на берег Королевства Шаббе. Пусть его там изводят и морят голодом. Он заслужил.

По мере того как мы продвигаемся по извилистым песчаным переулкам, воздух становится тяжелее от запаха костра, эля и тушеного мяса. Дым вьется через любое отверстие, которое может найти, будь то отсутствующее оконное стекло или дыра в крыше. Он наполняет освещенную факелами темноту ароматом вареного риса и бобов, а также шипящего животного жира.

Собаки, такие же тощие, как дети, играющие в мяч у реки, просовывают головы в полуразрушенные дома. Одна даже убегает с курицей, за ней несется брызжущий слюной человек, вооруженный метлой.

Большинство заведений в Сельвати открыты для стихии. Либо жители не могут позволить себе стены, либо погода круглый год остается достаточно теплой, чтобы люди не замуровывали себя.

Поскольку дороги узкие, Сьюэллу на его облезлой кобыле часто приходится пропускать Фурию вперед. Хотя гнева во мне столько, что для других чувств не остается места, каждый раз, когда кто-то из местных задевает моего коня или бархатное платье не только взглядом, беспокойство вытесняет мою ярость и напоминает – пусть мои уши не заостренные, я не худышка и волосы у меня доходят до плеч.

Чем дальше мы продвигаемся, тем меньше встречается людей и тем тише становится, как будто жители на границе с территорией фейри боятся шуметь.

Сьюэлл робко подъезжает ко мне, его лысая голова поблескивает в свете толстой свечи, тающей на соседнем подоконнике.

– Мы почти у пропускного пункта. Когда стражники спросят, кто я, скажите им, что я слуга при вашем коне.

Я смотрю поверх мерцающего пламени свечи в дом, где мужчина с пером в руке скрючился над книгой.

Я пожимаю плечами, которые снова напряжены. Что бы я только не отдала за еще один фантомный массаж.

– У лошадей есть прислуга?

– У каждого тареспагийского животного свой слуга.

Я представляю Морргота со служанкой, которая взбивает веточки в его гнезде, и еще одну, чтобы наполнить его птичью ванну.

– Наследие воронов?

Кадык Сьюэлла подпрыгивает в такт его глазам, которые осматривают улицу.

– Лучше не упоминать о них, миледи.

Песок уступает место булыжной мостовой, которая за золотыми воротами простирается дальше, чем может видеть глаз.

Тареспагия.

Мы прибыли…

– Я никогда не встречала свою прабабушку.

Сьюэлл бросает на меня взгляд, прежде чем переключить внимание на стражника.

– Она… нечто.

– Нечто? – Я улыбаюсь впервые с тех пор, как мы покинули его дом. – Нечто страшное? Веселое? Доброе?

– Совершенно определенно не доброе.

– Меня вырастила бабушка, и она ненавидит свекровь, – говорю я, когда мы приближаемся к стражнику, брови которого ползут к переносице.

Он шагает к нам, паутина зеленой магии сверкает на его поднятых ладонях.

– Стоять!

Неужели он думал, что мы попытаемся перепрыгнуть через ворота, увенчанные шипами, которые блестят, как когти Морргота?

Кстати о… Где ворон? Я поднимаю взгляд к небу, выискивая на усыпанном звездами небосводе два золотых шара, которые отслеживали каждое мое движение с тех пор, как я ступила в хранилище Акольти.

– Назовите причину прибытия, – рявкает стражник, та рука, что не потрескивает от магии, покоится на эфесе его меча, закрепленного на перевязи.

– Мы гости Ксемы Росси.

– Не мы, – выдыхает Сьюэлл рядом со мной.

Я хмурюсь, пока до меня не доходит, почему он прошипел поправку.

– Под «мы» я имела в виду себя и коня. Человек ухаживает за животным.

Охранник косится на меня, Фурию, Сьюэлла, затем снова на меня. Я жду, что на его лице промелькнет понимание, но там только подозрение.

– Имена!

Кажется, что все охранники и их спрайты уставились на меня. Интересно, стоит ли мне придумать псевдоним?

– Ее зовут Фэллон Росси, – звучит глубокий голос. И как всегда – крадет несколько ударов моего сердца.

Я вглядываюсь в темноту в поисках Данте, вижу его верхом на белом коне, таком же высоком и мускулистом, как Фурия, в сопровождении четырех мужчин, тоже верхом. Двоих его спутников я узнаю – неотесанного Таво и сдержанного Габриэле.