Дом железных воронов

Фурия перепрыгивает через поваленное дерево, эффектно захлопывая мне рот. Его темп снова становится безумным. Либо он все еще чувствует злых фейри, либо Морргот подгоняет его, чтобы я больше не могла спорить.

Я провожу остаток ночи, цепляясь за Фурию, пока он мчится по головокружительной неровной местности, и восхищаюсь сумеречной обстановкой. Понимаю, что это не обзорная прогулка, но я снова достаточно спокойна, чтобы оценить великолепие.

Пока я не слышу, как над моей головой ломается ветка, за которой следует царапающее шипение.

Морргот снижается.

– Что это было?

Я получаю ответ полсекунды спустя, когда два сверкающих глаза на большой морде, покрытой пятнистым мехом, смотрят на меня.

– Это… леопард? – Мой шепот напряжен так же, как тело хищника, который, как я нервно отмечаю, почти такого же размера, как Фурия.

Морргот издает раздирающий уши вопль, от которого слюна попадает в мои дыхательные пути. Когда я хриплю, плечи леопарда разгибаются, он встает на лапы и, развернувшись, исчезает в кустах.

– Я не знала, что ты способен издавать такие звуки. – Из-за сухого кашля мой голос звучит сдавленно.

Я предпочитаю проникать в разум.

– Итак, проникновение в разум. Это сила воронов?

Нет. Только я способен на это.

– Почему только ты можешь проникать в сознание животных и людей без их согласия?

Расскажу в другой раз.

– Зачем откладывать на потом? Нам предстоит долгий путь. Мы можем поболтать. Так время пройдет быстрее.

Это выдаст наше местонахождение.

Я закрываю рот и осматриваю землю и деревья. Только пение ночных существ нарушает тишину, которая, кажется, сгущается, как туман, по мере приближения к океану.

Когда адреналин иссякает, каждая косточка в теле дает о себе знать, и больше всего болит грудь. Я поднимаю руку к груди, и легкое прикосновение ладони к торчащим соскам заставляет меня вскрикнуть.

Морргот пикирует вниз.

Что? Что такое?

– Ты знаешь, что у женщин есть нечто, называемое грудью?

Золотая кайма, обрамляющая его зрачки, становится не толще, чем тонкие обручальные кольца, которые носят родители Сибиллы. Он пристально смотрит только на лицо. Не ниже. Либо он незнаком с женской анатомией, либо он очень благороден.

А что с твоей… грудью?

Должно быть, он вдохнул насекомое или песчинку, потому что его голос внезапно звучит хрипло.

Подождите. Он же мысленно говорит со мной, или проникает в мой разум, или как там он называет свою способность. Его голосовые связки не задействованы, верно? Может быть, он просто сбит с толку обсуждением женских частей тела.

Я прижимаю ладонь к упомянутой части тела, чтобы она не подпрыгивала. Теперь, когда я обратила внимание на боль, это все, о чем я могу думать.

– Бандиты забрали мою сумку. Мой корсет был внутри. – Я хотела от него избавиться, но теперь, когда это произошло… Я вздыхаю, слыша, как суеверная Джиана напоминает мне не загадывать желания, исполнения которых я не хочу.

Меня осенила идея. Не самая лучшая, но это могло бы принести мне некоторое облегчение.

Когда я отпускаю поводья и расстегиваю рубашку, Морргот опускается ниже, похоже, забыв размахивать крыльями. Он превращается в дым прямо перед тем, как чуть не врезается в остроконечные уши Фурии, и взлетает вверх. Оказавшись достаточно высоко, он снова приобретает форму.

Что ты делаешь?

Его голос звучит раздраженно, как будто я каким-то образом виновата, что он сбился с полета.

Я подтягиваю помятый подол к ребрам и завязываю его узлом.

– Пытаюсь уменьшить трение. – Мое решение не идеально, но оно помогает. – Ну, вперед, – бормочу я, снова берясь за поводья.

Что теперь?

Синьор Капризуля кажется более угрюмым, чем обычно. Это была долгая ночь, которая наконец-то подходит к концу. Джунгли успокоились, и чернота рассеивается, сереет, оживляя контрасты, которые сглаживала ночь.

– Я не думаю, что смогу сойти за мальчика без корсета.

Взгляд Морргота скользит по моему голому животу, прежде чем остановиться на завязанной узлом рубашке. Он не может сморщить клюв, но его отвращение к моему внешнему виду очевидно.

– Расслабься. Когда мы доберемся до города, я развяжу рубашку. – Я срываю жжено-оранжевый лепесток свисающей орхидеи, который напоминает мне мамины волосы. – Ты думаешь, все знают о награде?

Если даже горное племя слышало об этом, то да.

– Тогда нам следует двигаться дальше. Направляемся прямо в поместье моей семьи.

Нет. Не в дневное время и только после того, как ты отдохнешь.

Я поднимаю взгляд:

– Несмотря на награду, ты доверяешь своему сельватинскому другу, что он не возьмет меня в заложники и не доставит королю?

Да.

– Почему?

Потому что он знает, что может получить от моего возвращения больше, чем сотня золотых.