Дом Цепей

«Оставьте меня в покое! Вы, оба! — мысленно закричал он. — Перестаньте уже считать меня верховным кулаком. Говорите с Кенебом, а не со мной. Возлагайте на него свои ожидания. Его плечи выдержат. А мои гнутся».

От этого беззвучного всплеска чувств ему стало немного легче.

— Мы вынуждены двигаться навстречу противнику, — уже спокойнее сказал Гамет. — Или у вас есть иные предложения?

— Не отмахивайтесь от наших слов, господин кулак, — попросил Блистиг. — Нужно искать другие подступы к оазису. Попробовать подойти с юга.

— И провести еще несколько недель в изнурительном походе? Думаете, Корболо Дом не предугадал такой возможности? Сочетание малазанской стратегии и коварства пустынников дает страшные плоды. Думаю, он давным-давно велел отравить все тамошние колодцы и источники. Для Корболо подобный маневр с нашей стороны даже предпочтительнее. Мы будем скитаться по Рараку, пока пустыня не уничтожит нас всех. И тогда сражаться с нами уже не понадобится.

Блистиг и Баральта торопливо переглянулись.

— Такими разговорами, господа, не исправишь то, что сломано. Вряд ли мне стоит вам объяснять, что любые раздоры сейчас крайне опасны. Потерпите немного. Я уверен: адъюнктесса обязательно созовет военный совет.

— Желательно бы поскорее, — процедил сквозь зубы Тин Баральта, разворачивая лошадь.

— Гамет, я надеюсь, что вы тоже будете присутствовать на этом совете, — сказал Блистиг.

— А если меня там не будет?

— Разумеется, я не могу вам приказывать. Но я очень вас прошу. Поймите, среди офицеров хватает высокородного дерьма. Мы устали от их нескончаемых жалоб и сетований. Таких, кто начинал рядовым солдатом и дослужился до офицера, раз-два и обчелся. Признаюсь честно: поначалу я был о вас не ахти какого мнения, считал выскочкой и любимчиком адъюнктессы. Но в походе вы прекрасно справлялись с командованием своим легионом.

— До той ночи, когда нас атаковали пустынники.

— Ну да, когда «ругань» убила под вами лошадь, а вам самому едва не снесла голову. А ведь вы имели полное право сидеть в своем шатре и принимать донесения от вестовых.

— Блистиг, только не надо делать из меня героя.

— Вы просто повели себя так, как и надлежит рядовому солдату. Но кулак не должен бросаться в гущу сражения. Это не проявление трусости, а следование малазанской военной доктрине. Малазанский офицер такого ранга — не вождь племени, которому, согласно их варварским представлениям, надлежит оказаться в центре битвы. Поверьте, если вы начнете драться наравне с прочими, то сделаете только хуже, ибо утратите целостную картину сражения. Вас будет волновать только то, что происходит вокруг. Солдатам не будет от вас никакой пользы. Более того, им еще придется отвлекаться и защищать вас. Любой вестовой, который поскачет к вам с донесением, скорее всего, будет убит по пути. Поймите, Гамет: пока сердцевина легиона крепка, он держится. Стоит только ядру дрогнуть или исчезнуть — у самых храбрых воинов опустятся руки.

Гамет призадумался.

— Должно быть, вы правы, Блистиг. Но ко мне это уже не имеет никакого отношения. Я больше не командую Восьмым легионом. А Кенеб — опытный офицер и дело свое знает.

— Адъюнктесса ясно дала понять: назначение Кенеба — временное, пока вы не оправитесь. Теперь он должен вновь передать бразды правления вам.

— Повторяю: я больше не хочу быть кулаком!

— А придется, упрямец вы этакий! Кенеб — прекрасный капитан. Сейчас на его месте оказался высокородный идиот Раналь. Пока он находился под началом Кенеба, его еще можно было терпеть. Вам нужно вернуть все на прежние места. И сегодня же.

— А откуда вы узнали про этого нового капитана? Он ведь не из вашего легиона.

— Мне Кенеб рассказал. Он говорил, что охотнее произвел бы в лейтенанты одного из своих сержантов. У него есть несколько бывалых солдат, которые везде успели повоевать. В Четырнадцатой армии такие опытные бойцы на вес золота. Но они не жаждут командовать и вообще стараются быть как можно незаметнее. А наш офицерский корпус полон высокородного дерьма. Мерзавцы чувствуют себя так, будто армия — это их частная лавочка. Вечные взятки, покупка назначений. Да вы и сами знаете. Великая Чистка их почти не коснулась. Попрятались, как тараканы, а затем снова вылезли.

— Если офицеры, как вы говорили, — сердцевина легиона, то сержанты — его хребет. Ни один хребет не выдержит, если из него начинают выламывать кости.

— Согласен. А потому, Гамет, хватит уже хныкать. Негоже быть размазней, становитесь в строй.

Гамет вдруг размахнулся и рукой в кольчужной перчатке что есть силы ударил по лицу Блистига, так что у того из носа хлынула кровь. Потеряв равновесие, бывший командир Арэнского гарнизона опрокинулся и упал с лошади.

И надо же было такому случиться, что как раз в этот момент в облаке пыли вернулась адъюнктесса. Тавора недоуменно глядела на Гамета и на Блистига, который уже встал и выплевывал изо рта кровь.

Поморщившись, Гамет тронул поводья и подъехал к Таворе.

— Я готов вернуться к своим обязанностям, госпожа адъюнктесса.