Дом Цепей

— А если все это не так, тогда… мы сами создали себе духов и богов. Верование не может быть расплывчатым. Мы начинаем лепить его, как глину, и вдыхаем туда жизнь. Но разве не точно таким же способом Мать-Тьма создала тисте эдур? Откуда еще вы могли появиться, как не из-под рук вашей богини?

— Я ведь говорил о статуях, — улыбнулся Трулль. — Вот уж не знаю, чьи руки их делали: тисте эдур или же какие-то другие. А что до Матери-Тьмы… может, она и не создавала нас. Просто разъединила то, что прежде существовало вместе.

— Тогда выходит, вы — тени тисте анди? Ваша мать милосердно отделила вас, чтобы не мешали друг другу?

— Онрак, нас всех отделили. И вы — не исключение.

— Посмотри, Трулль Сенгар: души двух гончих стали пленницами камня. Кстати, их статуи не отбрасывают тени.

— Живые Псы тоже не отбрасывают тени.

— Но если они — всего лишь отражение, тогда где-то должны быть и Псы Тьмы, от которых их отделили, — не унимался Онрак. — Но об этом никто даже не подозревает…

Т’лан имасс умолк. Трулль засмеялся:

— Смотрю, ты больше знаешь о Первой империи людей, чем о вашей собственной. Как звали того тирана-императора? Впрочем, что нам теперь до него? Надо двигаться дальше, к воротам.

— Дессимбалакис, — прошептал Онрак. — Он основал Первую империю людей. Незадолго до Ритуала Зверей он исчез. Считалось, что Дессимбалакис… перевоплотился.

— В д’иверса?

— Да.

— И сколько зверей было в его в его новом облике?

— Семь.

Трулль махнул рукой в сторону статуй.

— Полагаю, их сделали не мы. Утверждать наверняка не могу, но, когда гляжу на скульптуры, в сердце ничего не отзывается. А глаза видят в них жестоких и безжалостных тварей. Вот так-то, т’лан имасс. Псы Тени недостойны поклонения. Они необузданны и смертельно опасны. Дабы по-настоящему повелевать ими, нужно воссесть на Трон Тени. Стать равным властителю того мира. И даже больше. Вначале необходимо соединить разбросанные части, вновь сделав Куральд Эмурланн цельным.

— Именно к этому стремятся твои соплеменники, — прогремел Онрак. — И я боюсь, что их старания увенчаются успехом.

Тисте эдур взглянул на спутника.

— Вначале такая возможность меня совсем не пугала. Наоборот, даже воодушевляла. Если бы намерение оставалось… чистым, быть может, я бы сейчас находился рядом со своими братьями. Однако за всем этим видны щупальца какой-то другой силы. Ее природу я не знаю, но мне очень хочется разорвать завесу.

— Зачем?

Трулля удивил такой вопрос. Он даже вздрогнул.

— Эта сила низвела моих соплеменников до состояния ничтожеств. Вот что она с ними сделала, Онрак.

Т’лан имасс двинулся к проходу между двумя ближайшими статуями. Трулль Сенгар тоже встал и пошел следом.

— Ты не знаешь, каково это, когда твои сородичи теряют хребет, когда дух всего народа разъеден ржавчиной. Я не жалел усилий, чтобы раскрыть им глаза. Если бы мои соплеменники могли видеть правду так же ясно, как ты. Ведь ты обрел этот дар.

— Обрел, — выдохнул Онрак, ступая по чавкающей от влаги земле.

— Не думай, будто мои сородичи страдали легковерием, — продолжал тисте эдур, стремясь поспеть за т’лан имассом. — Мы стали безразличны ко всему, что выходит за границы потребностей тупого выживания. И в результате народ-долгожитель оказался в плену скоротечных замыслов.

— Если тебя это удивляет, — пробормотал т’лан имасс, — значит, тому, кто скрывается за завесой, вы нужны лишь на непродолжительный срок. Может, и нет вовсе никакой силы, которая крутит-вертит тисте эдур.

— Забавное рассуждение. Возможно, ты и прав. Вопрос в другом: когда скоротечные замыслы осуществятся, что станется с моим народом дальше?

— То, в чем больше нет нужды, просто выкидывают, — ответил Онрак.

— Бросают за ненадобностью… Да.

— Иначе нужное вчера завтра может превратиться в угрозу, — продолжал т’лан имасс. — Не для вас самих, нет. Для того, кто вами помыкает. И он нашел простое решение: уничтожить все, что перестало быть ему полезным.

— В твоих словах, Онрак, слишком много горькой правды.

— Я вообще предпочитаю горькую правду убаюкивающей лжи.

— А я учусь этому у тебя. Говоришь, души двух Псов Тьмы заключены внутри статуй? Но которых именно?

— Мы сейчас как раз идем между ними.

— Мне не дает покоя вопрос: зачем их тут поставили? Ну что им делать на развалинах древнего города?

— Их заперли в камень, Трулль Сенгар. Никто не будет спрашивать у духа или у бога, желают ли они стать узниками. Смертным нужно вместилище для силы, вот они его и создают. Смертный устремляет глаза на лик или на каменный круг и в худшем случае верит, что способен управлять плененной силой, а в лучшем — тешит себя мыслью, будто можно выторговать у рока более счастливую долю.

— А тебе такие мысли кажутся чепухой?

— Мне, Трулль Сенгар, почти все мысли кажутся чепухой.

— А как ты думаешь: этих тварей пленили навечно? И можно ли их вообще уничтожить?

Онрак пожал плечами.