Дом проклятых душ

«Да я влюбилась в него, что ли?!» – с ужасом подумала Маша, но тут же поняла, что боль в сердце была вызвана не столько чувством, а… вернее, не столько нежным чувством, а иным. Маша назвала бы его чувством долга, пусть это звучало очень уж высокопарно и даже нелепо в данной ситуации!

Но не только поэтому она знала, что не побежит. Надо было все понять. Надо было узнать от Жуки все, что он мог рассказать.

К тому же Маша была уверена, что, даже если она убежит, Жука ее найдет. Потому что рассказать ей что-то Жуке нужно не меньше, чем для нее – услышать его рассказ. Маша ему зачем-то нужна – и не только для того, чтобы душу отвести.

Они спустились с крыльца – Жука заботливо придерживал Машу под руку, а другую руку, с обрезом, прятал за спину от случайных глаз, однако Почтовый съезд, как обычно, был пуст, даже работяги-строители вспомнили, что нынче воскресенье.

На неудобном повороте стоял знакомый джип – на сей раз с поднятым верхом, не то что вчера, когда Жука почем зря форсил в Завитой-второй!

Жука нажал на пульт сигнализации, открыл перед Машей дверцу, помог сесть. Заботливо замкнул дверцу и только потом перешел на сторону водителя, по пути бросив обрез в багажник.

– Поедем, поговорим где-нибудь, – сказал он, садясь за руль и ставя в держатель перед собой свой мобильный телефон. – На нейтральной территории. Ты должна кое-что узнать. И можешь меня не бояться. У нас общие интересы, можешь мне поверить. Ох, черт, совсем забыл! – Выдернул из стояка ключи и выскочил из машины: – Минут десять подожди.

Щелкнула сигнализация. Двери в джипе оказались заблокированными.

Маша мрачно усмехнулась, вспомнив, как вчера мечтала угнать Жукину машину и удрать на ней из Завитой-второй. Судя по всему, ей туда больше не попасть.

Или попасть?..

Жука сказал, что к следующей нашей встрече Горностай будет как новенький. Он имел в виду только свою встречу с ним? Или свою и Машину?

Обернулась и взглянула в заднее стекло.

Жука, согнувшись, ковырялся в траве, и Маша знала, что он там ищет. Гвоздодер, он же молоток, засунутый в старый Машин рюкзачок! В углу проходной комнаты в доме аккуратной кучкой лежат гвозди. Можно спорить на что угодно с кем угодно, что сейчас Жука снова заколотит дверь. Не только от Маши – от любого досужего прохожего, который сунется в опасный дом, как сунулся Ванечка, услышав чей-то отчаянный крик.

Маша нахмурилась.

Что-то не складывается… Или, наоборот, складывается чересчур складно, чтобы не бить по глазам этой складностью.

Горностай случайно услышал крик и бросился в дом. Но, судя по словам Жуки, Горностай давно был ему нужен, он имеет для Жуки очень большое значение, хоть слово «артефакт» звучит по отношению к человеку странно. А раз Горностай так для Жуки ценен, вполне можно предположить, что его в дом заманили.

Но тогда этнографичная Ирочка должна быть в деле. Глупо даже предположить это, но так же глупо не предположить! Однако с какого перепугу, если она и впрямь нарочно завела в дом Горностая, с какого, повторимся, перепугу ей рассказывать об этом Маше Мироновой, которую она увидела впервые в жизни, да и то случайно?!

Маша, будучи вся в себе и в своих расстроенных чувствах, благополучно прошла бы мимо, если бы Ирочка не принялась истерически звать Ванечку, после чего поведала Маше свою печальную историю.

Зачем? Зачем она это сделала?

Но вот сделала – и после этого в сновидениях Маши Мироновой буквально прописался Иван Горностай. Но тогда она не имела никакого представления о том, что пропавший Ванечка – тоже Горностай. Имеющий к первому самое непосредственное отношение.

Какое именно? Какое-то! Неведомо!

Но именно из-за этого сна у Маши резко проснулся интерес к практически забытой деревне детства. Можно сказать, вспыхнул этот интерес! Да еще сильнее разгорелся, когда Жука признался, что старые снимки утеряны, а деревня, Завитая-первая, Завитая их детства, стоит заброшенная.

Жука взял фотографии у Маши с год назад. Значит, он тогда уже начал интересоваться Завитой… первой или второй, не суть важно. Но почему Жуке так важно было, чтобы Маша узнала о Горностае, вбежавшем в дом?

Да ну, ерунда. Ирочка и Жука, даже если они, допустим, как-то связаны, никак не могли просчитать, что Маша именно в это время окажется на Рождественской? Что она сбежит от соискателя Толика, а Ванечка в это самое время сбежит от Ирочки…

Предположить, что Жука, Ирочка и Толик связаны между собой, у Маши не хватало фантазии.

Еще мамочка-покойница, царство ей небесное, в свое время пеняла Маше, что у нее заниженная самооценка. Короче, она себя недооценивает! Вот и сейчас она никак не могла поверить, что ее, Маши Мироновой, персона настолько ценна, что ради нее была затеяна такая сложная интрига. Многоходовочка, как теперь модно говорить. Ну не укладывалось это в голове!