Долгий сон статуи (СИ)

- Да нет, пожалуй, не мрачнее вашего настоящего. Другое просто. А может, и не совсем другое. Не знаю, я как-то запуталась.

- Останься сегодня... со мной.

- Ты что, с дуба рухнул? У тебя полон лагерь наложниц.

- Нет, этого мне от тебя не нужно. Я...

- Взаимно – ЭТОГО мне от тебя тоже не нужно. И вообще, мне пора возвращаться.

- Царевна... – он не решается произнести ее имя. – Знаешь ли ты, что мы с... с ним пять лет искали тебя, сначала у берегов Салмидесского моря, а потом дальше, в степях... Искали. Пять лет. Пока не пришлось возвращаться сюда... воевать.

- Меня? Вы с ним искали – меня?! Но зачем?

- Он сказал, что мне лучшей жены не найти.

- Чушь какая! Я не люблю тебя, а ты не любишь меня. Ты любишь его, а я пока никого. Тупость – вот так прибиваться друг к другу от безнадеги, как щепки в ручье. Тупость, понимаешь?

- Все равно. Мстящие, Правды блюстительницы приходят ко мне ночами. Сводят с ума.

- И чем же я могу помочь?

- Ты – свидетель того, что я не только убивал... Останься, хоть ненадолго. Прогони их.

- Ну, если все так плохо... Ладно.

Оказывается, это хорошо, когда рядом кто-то есть. Сильное живое тепло, и можно уткнуться носом в пахнущие морем волосы и закрыть глаза. А когда его дыхание успокоится, лицо смягчится и станет совсем юным – можно уйти. Бесшумно, не потревожив ни единой живой души.

- Мне иногда кажется, я его старшая сестра, – говорила между тем Женя, устремив взгляд куда-то за серые, укрытые дымкой холмики. – Но чаще я думаю, что он просто мой лучший друг.

Звучало это немного обидно. Пат хотел было спросить, а как же он, но сразу понял неуместность такого вопроса. В самом деле, они просто прибились друг к другу как щепки в ручье. Гуляли вместе, не задумываясь о том, как и почему их прибило друг к другу.

- А кто он?

Но Женя в ответ только покачала головой и пару раз покрутила у губ сложенными щепоткой пальцами, словно закрывая невидимым ключом невидимый замок.

- А что для тебя дружба? – неожиданно для себя спросил Пат. Прозвучало как в интервью, противно до зубной боли. Но Женя не хмыкнула презрительно, не рассмеялась. Правильно, племянница Парусов, сказал себе Пат. Он как-то слышал, как Паруса очень красиво говорил о дружбе, о том, что это как отплывающий под тихим ветром виндсерф, на котором сидят двое виндсерфингистов. И ничто им не страшно – потому что и двое. Пат отчего-то сразу представил себе невиданную маленькую лодочку с большим парусом – в их степном краю виндсерфов не было, да и откуда им было взяться. Представлял бы и дальше, если бы не Бобкинс. Бобкинс был, собственно, Борей, но поскольку был он бело-рыж и зимой и летом носил кепки, Патова бабушка окрестила его Бобкинсом.

- Виндсерф двоих не поднимет, перевернется, – скучным голосом сообщил Бобкинс, ни к кому специально не обращаясь. – Это индивидуальный вид спорта. Отплыть под тихим ветром с сидящими людьми он сможет только если снять парус и грести руками. А это тогда уже не виндсерф, а просто доска. Без паруса.

- Жаль мне тебя, – грустно ответил ему Паруса. – Маленький старичок.

Мальчишки вокруг захохотали, и Пат тоже улыбнулся – Бобкинс был задавакой, его не любили не только ровесники, но и учителя. Но на общий смех Бобкинс внимания не обратил, только тем же тягучим голосом произнес:

- Лучше горькая правда... А вообще вы правы: многия знания – многия печали, – и ушел своей развинченной с подскоком походочкой.

Потом, дома, Пат полез в интернет – траффика в этом месяце оставалось мало, но он не удержался. Виндсерф действительно оказался индивидуальным видом спорта, и двоим на нем было не усидеть. Кроме того, даже для того, чтобы просто удержаться на доске с парусом, приходилось прикладывать, судя по всему, неслабые усилия и умения. Бобкинс был прав.

...- Так что? – повторил Пат, ожидая, что Женя сейчас выдаст что-то не менее прекрасное и не более реальное, чем слова Парусов про виндсерф.

- Ответственность, – быстро сказала Женя. Плоско. Просто и без красивых образов. – И друзья обязательно должны... – она запнулась, подбирая слова, – должны мочь жить друг без друга.

- Ты хотела сказать – “не мочь жить друг без друга”?

Но Женя помотала головой: – Нет, именно что мочь. Если они друг без друга не могут – это уже не дружба. Это зависимость. И если один покровительствует, а второй на вечных вторых ролях – тоже не дружба.

- Ну знаешь...

- Знаю. Когда дружат старший и младший – это чаще всего в старшем себя тешит тихий садист, – с неожиданной ненавистью прибавила Женя и передернула плечами.

- Это ты о дяде своем? – спросилось как-то само собой, и в следующую секунду Пат уже сожалел о вопросе. Но Женя не обиделась, не встопорщилась, будто вопрос Пата был сам собой разумеющимся. Но темные глаза ее сузились, она сжала губы. Пату подумалось, что она сейчас заплачет.

- Не только, – наконец ответила она. – Я сама такой была. – И с ожесточением продолжила: – Мне нравилось покровительствовать. Командовать. Быть лучше всех. Тянуть, звать. Я ведь действительно много читаю, гораздо больше других, и вообще умная.