Доктор Смерть

– Должны были! – Марат Светланович переглянулся со своими заместителями, сидевшими рядом с ним в президиуме. – На то вы и врач!

– Врач, – кивнул Кирилл, – но не предсказатель. Судьбы по звездам читать не умею…

– Вы просто пытаетесь уйти от ответственности! – встряла заместитель по экспертной работе, назначенная пару недель назад и потому очень активная. – Имейте мужество признаться в своих ошибках!

– В каких, Нонна Эдуардовна? – с вежливой улыбкой спросил Кирилл. – Я не понимаю, где я допустил ошибку!

– Да вы что?! – хором удивились заместители, а главный врач картинно развел руками.

– Вот представьте! – в тон им ответил Кирилл. – Выслушал жалобы, осмотрел, снял кардиограмму, усилил терапию и назначил явку на следующей неделе. Все по канону, как положено. А если уж вы говорите о том, что я пропустил повторный инфаркт, то будьте любезны доказать, что инфаркт произошел до моего осмотра. Иначе я опротестую выговор в суде…

– Да я вас уволю! – главный стукнул кулаком по столу. – Сегодня же!

– Очень хорошо, – Кирилл снова улыбнулся. – Я отдохну несколько месяцев, а затем восстановлюсь по суду и получу зарплату за все время вынужденного прогула. И если вы думаете, что все это время буду молчать, то сильно ошибаетесь. Я буду рассказывать людям правду о том, что скрывается за красивым фасадом. Например, о том, как диагносты отказываются проводить срочные исследования. Или о том, как руководство центра пытается манипулировать госпитализацией…

– Что за бред! – возмутился главврач. – Чушь собачья! Где вы видели манипуляции?

– Например в требовании ограничить госпитализацию лиц, старше семидесяти лет, – напомнил Кирилл. – И в какой форме это было сделано? Нам валежник не нужен! Это наши ветераны – валежник? Простите, но у меня просто нет слов! Вот вы, Марат Светланович, сказали, что Матюшина нужно было срочно госпитализировать. Но разве при отсутствии динамики на пленке[9] мне это удалось? Коллеги напомнили бы мне ваши слова про валежник…

– Я такого не говорил!

– Говорили, – вздохнул Кирилл. – Три недели назад, на утренней конференции, когда узнали, что в четвертом отделении пришлось в коридор пациентов укладывать.

По залу прокатился сдержанный гул.

– С каждым может случиться, – успокаивающим тоном сказал Кирилл. – Слово, как говорится, не воробей. Но дело же не в этом, правда? Дело в том, что мы, врачи, должны поддерживать друг друга в рамках нашей корпоративной солидарности. Если мы начнем друг друга под монастырь по необоснованным жалобам подводить, то просто погрязнем в судебных разборках. Одно дело повлечет за собой другое… и так без конца, потому что каждого есть в чем упрекнуть. Но разве так надо? Разве так должно быть? Я понимаю Матюшина-младшего и не обижаюсь на него за эту необоснованную жалобу. Человек потерял отца, это тяжелая травма, невосполнимая утрата. Он не медик и не разбирается, что к чему. Какой-то дурак со «скорой» надул ему в уши чепуху, а он поверил… Но здесь же не дураки сидят, а умные люди с медицинским образованием, – Кирилл обвел взглядом зал. – Нам-то положено разбираться, а не гнать волну на крайнего. Спасибо за внимание и надеюсь на понимание. У меня все.

Вместо того, чтобы сесть в кресло, Кирилл быстро вышел из зала, прикрывая лицо правой рукой. Пусть видят, гады, что человек переживает, что он на взводе, на пике эмоций… В туалете умылся холодной водой и ободряюще подмигнул своему отражению в зеркале – победа будет за нами, дружище!

Пронесло – даже выговора не дали, не говоря уже о увольнении. Правда главный глядел волком, а заведующая отделением снова начала придираться по пустякам, но Кирилл уже знал, что надолго ее не хватит, посвирепствует неделю-другую, да и угомонится.

Всем, кто жаловался хотя бы на малейшее ухудшение состояния, Кирилл отныне предлагал срочную госпитализацию. Большинство отказывалось под роспись, а тех, которые соглашались, в приемном отделении оформляли без разговоров, невзирая на возраст.

О заведовании отделением Кирилл мечтать не перестал. А что такого? Главный врач не вечен и не факт еще, что он уйдет руководить департаментом. Могут и пинком вниз сбросить, провидение любит подшутить над человеком.

Да – любит.

Кирилл не раз уже в этом убеждался.

Интермедия третья. Кто ты какой?

– Барканский! Давай разберем предложение «Я – умный мальчик». О ком идет речь?

– Обо мне, Светлана Евгеньевна.

– Хм! Давай скажем так – речь идет о мальчике. О мальчике, который говорит, что он умный. «Я» – это личное местоимение первого лица единственного числа. Его также можно назвать местоименным существительным, поскольку оно отвечает на вопрос… На какой вопрос, Кирилл, отвечает «я»?