Дойти до перевала

— Ну, положим, выспаться ты не успел, а в остальном — зер гут. Лежи, лежи, — упредил Савушкин желание Котёночкина привстать, — нас тут хватает, дозорных.

— Товарищ капитан, на два часа. — Вполголоса тревожно бросил Некрасов.

Савушкин посмотрел в направлении, указанном снайпером. Примерно в полутора километрах от них, у подножия горного массива, на окраине леса, уходящего вверх, к вершинам Велькой Фатры — капитан увидел несколько силуэтов явно неприродного происхождения. Машины или бронетранспортёры, пять или шесть, не разобрать… У Савушкина от скверного предчувствия сжалось сердце и похолодело внутри — «блитц» разведчиков был у экипажей этих неизвестных машин как на ладони, вокруг, насколько хватало глаз, расстилались поля и сады, куда-то юркнуть в сторону и затаиться решительно не было никаких шансов — просёлок, по которому катился их грузовик, с обеих сторон ограничивался крутыми откосами. Худшей позиции для боя и придумать было нельзя…

— Что думаешь? — Обратился он к Некрасову.

Снайпер пожал плечами.

— Поздно думать. Мы у них на прицеле. Метров через триста-четыреста надо что-то решать….

Капитан кивнул и постучал в заднее окно «блитца». Открылась форточка, и в ней появилось озабоченное лицо капитана Первушина. Не дав Савушкину сказать ни слова, капитан произнёс:

— Вижу. Хрен его знает, чьи это машины. На всякий случай приготовьтесь к бою — мы пройдём от них метрах в трёхстах, может, и пронесёт…. Если нет — стопоримся и спешиваемся. Пешком до леса есть шанс добраться…

— Хорошо. — Савушкин, обернувшись к своим, скомандовал: — Приготовиться к спешиванию! Оружие, патроны и гранаты с собой! Больше ничего не брать! — С сожалением посмотрел на груду шинелей и кожухов, на мешки с продовольствием, старательно собранные Пастухой. В горах ночью холодно, конец сентября, и прокормится группе в девять штыков будет затруднительно — без этих мешков… Но тут выбор простой — или пробиваемся к лесу налегке, или…. В общем, нет второго «или». Всё это богатство — шмотки, запасы продуктов и амуниции — придётся бросить. Как и машину — слишком хорошая мишень их «блитц» …

Хотя… Савушкин, вновь обернувшись к своему лейтенанту, спросил:

— Володя, у тебя вроде был фонарь ручной, со сменными стёклами? Сигнальный?

Лейтенант кивнул.

— Почему был? Есть!

— Дай-ка мне его поживее.

Котёночкин, покопавшись в своём сидоре, достал увесистый чёрный фонарь и протянул его капитану.

— И зелёное стекло. — Через две секунды Савушкин получил требуемое. Вставив стекло в кассету, капитан включил фонарь и, направив его в сторону неизвестных машин — теперь их уже можно было различить, это оказались три грузовика «татра», не поддающийся определению штабной фургон и два «ганомага» — принялся сигналить азбукой Морзе.

— Товарищ капитан, а что вы им передаёте? — прошептал Котёночкин.

— «Отче наш».

— Серьёзно? По-русски?

— А я по-немецки не знаю.

Через полминуты из кузова головной «татры» в их сторону тоже замигал фонарь — красным светом.

Котёночкин изумлённо спросил:

— А они что передают?

— Хрен их знает. Но это не важно, важно, что они приняли нас за своих.

— А вы им будете отвечать?

— Конечно. «Богородице, дево, радуйся» …. — И Савушкин принялся деятельно сигналить фонарём в сторону неизвестных машин. Завершив передачу, он трижды дал длинный сигнал и отключил фонарь — «татра» продублировала троекратный длинный и также закончила световую переписку.

Пока Савушкин вёл сеанс связи — «блитц» проскочил опасный участок и, добравшись до опушки, живо нырнул в глубину леса, на незаметную уже в десяти метрах грунтовку, уходящую вверх. Да-а-а, а капитан Первушин и в самом деле знает эти горы, как свои пять пальцев — с уважением подумал Савушкин.

Грунтовка круто шла в гору, Костенко переключился на вторую, затем на первую — и, наконец, «блитц», окончательно скрывшись из глаз неизвестных на «татрах», наглухо, без следов, растворившись в густом ельнике — остановился; из кабины, вытирая пот дрожащей рукой, выбрался капитан Первушин.

— Видал? — Облегчённо выдохнув, бросил он Савушкину.

— Что?

— Как они азбукой Морзе нам что-то сигналили? Я уже подумал — всё, хана…. Приготовился прыгать. А они поморгали-поморгали, да и успокоились…. Что это было, Лёша?

Савушкин усмехнулся.

— Это они мне отвечали.

Первушин изумлённо уставился на фонарь в руках капитана.

— Это…. Это ты им сигналил?

— Я.

— А что именно?

Савушкин пожал плечами.

— Да это не важно. Молитвы, которые от бабушки помнил… Тут главное — что у нас зелёное стекло было. У немцев все цвета имеют определенное значение.

— И какой у зелёного?

— Та бис його знае… Тут не в этом смысл. Тут ключевой момент — что мы первыми начали переговоры и запросили ответ. Значит, имеем на это право. Вот немцы в тех «татрах» и приняли нас за своих…. — Савушкин, улыбнувшись, добавил: — Они сейчас начнут расшифровывать мою абракадабру и здорово затылки почешут — но мы-то уже тут… — И, уже серьёзнее: — Коля, куда дальше? На Пителову нам уже не выехать?

Первушин тяжело вздохнул.