Дойти до перевала

— Не слышал. Ладно, не важно, сейчас новых отрядов полно, всех не упомнишь, а с Большой земли всё шлют и шлют… Ну что, двинулись?

Савушкин кивнул. Капитан Первушин, повернувшись к своим, скомандовал:

— Идеме к мосту. — И, указав на разведчиков, добавил: — То то су мои колеговья, руски саботери з Баранового отделу.

Савушкин усмехнулся. Диверсанты по-словацки «саботери», оказывается…. Саботажники. Забавно… Хотя звучит логично. Ладно, вперёд, к мосту — и Савушкин бросил своим:

— Будем шуровать вместе с повстанцами. Вперёд!

Через пятнадцать минут, сторожко пройдя по густому еловому подлеску, группа вышла к плотно заросшему кустами берегу Грона. Мост — основательная деревянная конструкция на двух прибрежных устоях — охранялся, по обоим берегам реки размещались наспех сложенные из камней, мешков с песком и небрежно отёсанных брёвен дзоты — у которых маячили фигуры часовых.

— Хреново… — почесал затылок капитан Первушин.

— Ну а вы что хотели, товарищ капитан? Этот мост сейчас стратегический, ещё удивляюсь, как тут роты в окопах не сидит…. — Промолвил Савушкин.

— Лёша, прекрати мне выкать. Ты, небось, уже тоже при шпале на петлицах?

Савушкин молча кивнул, решив не вдаваться в подробности.

— Ну вот и давай на ты. Это не важно, что мне под сорок, а тебе ещё тридцати нет… — Первушин, приложив к глазам бинокль, ещё раз внимательно осмотрел мост и, тяжело вздохнув, добавил: — Без стрельбы не обойтись….

Савушкин ответил, пожав плечами:

— Ну так и постреляем. — Помолчав, спросил: — Как твои в огневом бою? Сильны?

Первушин махнул рукой.

— Откуда? Рабочие с пилорамы из Гронской Дубравы… Винтовки всего две недели, как в руки взяли…

— Хорошо. Тогда сделаем так. Я с моим подрывником спустимся вниз и по кустам подберемся к ближней опоре. Как только вы услышите кряканье утки — открывайте огонь по дзоту на этом берегу. Ночь, лес — у вас все шансы. Скажи своим — не надо снайперской стрельбы, достаточно, чтобы пули просто попадали в дзот. И пусть почаще меняют огневые, в идеале — после каждого выстрела. Ночь и лес — это хорошо, но у немцев пулемёт или два, то есть плотность огня бешеная. Так что бережёного Бог бережёт… Мой снайпер подавит огонь дальнего поста. Пока вы будете развлекаться винтовочной стрельбой — мы установим мину и рванём. После того, как сделаем дело — отходим к нашему «блитцу». У вас с собой сколько тола?

Первушин вздохнул.

— У нас не тол, у нас аммонал…. Двадцать килограмм.

— Тогда дашь нам с собой одного своего бойца. У меня двадцать кило тола.

— Ого! — Уважительно воскликнул Первушин.

— А то! Мы всерьез к делу подходим, не то, что некоторые…

Первушин вздохнул.

— Чем богаты… И то хлеб, что аммоналом разжились у горняков в Железной Брежнице, они им скалы рвут на щебень. Рвали, в смысле…

— В любом случае, сорок килограмм взрывчатки снесут опору начисто, до бутового камня… Давай бойца!

Первушин, обернувшись к своим, бросил:

— Иржи, пойдёшь з русскими партизанами!

Савушкин поневоле улыбнулся.

— Словацкий, как я понимаю, нам можно не учить?

Капитан Первушин кивнул.

— В общем нет. Если с первого раза что-то непонятно — со второго поймёшь. — Помолчав немного, сказал: — Ну всё, с богом, ждём кряканья утки. Подьми, бойовници! — добавил он, уже обращаясь к своим. Трое повстанцев молча двинулись за капитаном Первушиным по направлению к мосту, четвертый, названный Первушиным Иржи, с двумя рюкзаками в руках и одним за плечами, остался стоять рядом с разведчиками, переминаясь с ноги на ногу.

Савушкин, повернувшись к Некрасову, промолвил:

— Витя, останешься на берегу, выбери позицию поудобней, как услышишь наше кряканье — давишь огнём дальний дзот. Попадёшь — не попадёшь сейчас значения не имеет, главное — темп стрельбы. Надо отбить у немцев в том дзоте даже саму мысль что-то предпринять!

Некрасов молча кивнул. Савушкин, ещё раз оглядев группу, скомандовал:

— Двинулись! — И, протянув руку к словаку, добавил: — Давай мешок, Иржи!

Тихо добраться до моста им удалось с большим трудом — ночь, луна еле-еле освещала путь, густые заросли кустов у самого берега, хоть и служили надежным укрытием капитану и его товарищам — но так и норовили выдать разведчиков хрустом ветвей. Савушкину трижды в последний момент удавалось предотвратить предательский треск ломаемой ветки, хорошо хоть, постоянное похрустывание под ногами перекрывалось шумом бурно текущей реки. Радовало капитана одно — охрана не озаботилась расчистить подступы к мосту от кустарника, видимо, все их силы ушли на возведение дзотов, заграждений из ключей проволоки и установку шлагбаумов — поэтому разведчикам удалось невидимыми тенями юркнуть под мост, и, преодолев полтора метра бурного потока, доходящего до пояса — оказаться у устоя моста.