Дочь полка 2

Девочка обернулась на ребёнка и кивнула. И так большие глаза мальчика сделались ещё шире:

— И ты с немцем дралась? — продолжал задавать вопросы он.

— Нет, — ответила Катя и почему-то почувствовала вину за то, что она не бегает тоже в окопах с бойцами и не рискует жизнью ради Родины. Но это задание исправит положение.

— А что же ты тогда делаешь? — нахмурился тот. — Что же ты за солдат?

— Она всем солдатам солдат! — опустил руку на голову Кате Сонтынков. — Она у нас дочь полка.

— И стрелять умеешь? — не отставал Вася.

— Немного, — пожала плечами девочка.

— Мой брат тоже на войне, — гордо сказал мальчик и добавил, подняв подбородок. — Я бы тоже, конечно, на фронт ушёл, но меня мама не отпускает.

«И правильно делает», — подумала девочка и перешагнула через большую ветку. Она не выдержала и прерывисто вздохнула. Тут к ней подошёл Роман и приобнял за плечи так, что Кате пришлось встать на носочки:

— Не боись, — сказал он, — на первом задании всегда страшно.

Но ту это не утешило, а наоборот, только подлило масло в огонь.

— Всё, прекращаем болтовню, — поднял ладонь вверх Сергей, — мы приближаемся.

Внутри Кати всё опять сжалось. Мутить стало ещё сильнее. «Я боец, я боец. Я боец! Я должна!» — повторяла себе в голове она. Тут разведчики остановились.

— Дальше нам идти нельзя, — вполголоса проговорил Сонтынков и обернулся к девочке. — Здесь информацию и передашь.

— А как я передам? — спросила та. — Во сколько встречаться?

— Ни во сколько, — солдат залез рукой в карман гимнастёрки и достал оттуда листок и простой карандаш. Он протянул их Кате. — Вот здесь всё напишешь. Даю тебе три дня.

Мимотенко отпустил руку Васи и подошёл к старой лиственнице:

— Спрячешь информацию здесь. Под корнем, — провёл рукой по стволу дерева он, — хорошо спрячь. Мы найдём, не беспокойся.

— Хорошо, — кивнула девочка и посмотрела на свои грязные босые ноги.

— Серёг, время поджимает! — напомнил товарищу Сонтынков. — Нам долго тут нельзя.

Мимотенко кивнул, подошёл к Васе и пожал его тоненькую детскую ручку:

— Потерпите немного, мы скоро вас освободим, — сказал боец и обратился к Кате. Хоть солдаты старались этого не делать, но рука сама собой потянулась потрепать ребёнка по голове. — Крепись, это ненадолго — быстро произнёс он и скрылся в зарослях за Сонтынковым.

Катя осталась наедине с мальчишкой. Нужно было взять себя в руки. Она старше него, нужно было показать, что всё будет хорошо.

— Ладно, — сказала девочка. — Далеко твой дом?

— Совсем нет, — помотал головой Вася.

— Тогда пошли, — Катя по привычке взяла мальчика за руку, как раньше брала Коленьку, и они вместе отправились в Малиновку — так и называлась деревня.

Пока они шли, к девочке в голову пришёл очень интересный вопрос. В гражданское её — то переодели. А вот как её примут сами местные? К какой семье прибиться? Если с этим провалиться в самом начале — будет очень плохо. Катя повернулась к Васе, которому даже нравилось держаться за её руку и сказала:

— Когда мы придём в деревню — назови меня сестрой.

Мальчик, нахмурившись, уставился на неё:

— Сестрой?

— Да, старшей сестрой. Сразу же. А то немцы заподозрят неладное.

— Ну хорошо, — согласился тот.

Вот и показались Малиновка. С виду мирное, спокойное село. А вот если присмотреться… Катя увидела немецкую табличку на одном из домов. Воспоминания нахлынули на девочку и поглотили с головой.

* * *

Жаркое лето. Анна Камышева заканчивала развешивать рубашки сыновей на бельевой верёвке. Тут из открытого окна выглянула соседка Люда. Женщина поправила на голове свой белый платок, который уже успел пожелтеть. Она часто дышала и высматривала кого-то на улице. Анна недолго за ней наблюдала:

— День добрый, Люд! — поздоровалась она. — Взволнованная такая стоишь. Случилось что?

— Добрый, Ань, добрый, — кивнула та и охнула, облокотившись на оконную раму. — Ты моего не видела?

— А они разве не на речку отправились? — положила пустую корзину на траву Анна. — У меня Севка с Костей с ним уходили. Порыбачить и покупаться.

— Ох и рыболов! — упёрла руки в бока Люда. — Ох и пловец!

— Что случилось?

— Ещё с утра сказала — «Налей воды курям и гуляй где хочешь». И что ты думаешь? — соседка всплеснула руками. — Прихожу в курятник, а там сухое корыто. И курица одна клювом вниз лежит.

Анна ахнула и прислонила руку к лицу:

— Неужели умерла?

— Да нет, слава тебе, Господи, — перекрестилась Люда. — Еле её оживила. Завтра видно будет. Их и так у нас мало, — на глазах соседки выступили слёзы. Она быстро смахнула их рукой. — Скотина последняя осталась. Над каждой курочкой трясусь, а этот паразит… Боже, дай нам сил зиму пережить, — с этими словами она снова перекрестилась.