Дочь полка 2

Катя обернулась на своего друга. Давно она не испытывала таких по-настоящему радостных эмоций. Пуля напоминала ей о старой жизни. Не в плохом, а в хорошем смысле. Животное вернуло ей маленькую частичку прошлого, по которому девочка так тосковала.

Глава 11

«Кровью вскормленная трава»

Время близилось к вечеру. На улице становилось прохладно, но солнце ещё нескоро собиралось уходить. Период вечной тьмы и холодов закончился, наступило время долгого дня и тепла. Но последнее пока подводило.

Александр возвращался вместе с небольшим отрядом от командира Фырова. Лагерь был уже не очень далеко. Оставалось идти где-то минут пятнадцать-двадцать. Резанцев шёл впереди, за ним плелись уставшие и сонные солдаты. Как же сейчас хотелось в тёплую землянку. Но ничего, они скоро доберутся до батальона. По крайней мере, так солдаты думали. Вдруг из зарослей послышались выстрелы. Тимофей Хлещёв взялся за винтовку, но ничего не успел сделать. В висок ему прилетела пуля. Голова солдата дёрнулась, и он упал навзничь. Одна его рука так и осталась на оружии. Здесь были немцы.

— Всем в укрытие! — успел крикнуть Александр перед тем, как сам почувствовал резкую жгучую боль в боку. Он вскрикнул и согнулся пополам.

— Tote nicht den Kommandanten! (Не убивать командира!) — послышалась немецкая грубая ругань. — Lebendig nehmen! (Возьмём живым!)

У Резанцева не было времени прислушиваться к их разговорам. К тому же он и так догадывался о чём они перекликались. Совсем нетрудно понять, что от тебя хотят. Вот он, очередной минус быть командиром — тебе будут рады не только свои, но и враг. Просто так умереть не можешь. Александру удалось добраться до ближайших елей, растущих рядышком, и скрыться за ними. Он прижал руку к раненному боку. Ладони сразу же стало горячо, через пальцы толчками выходила алая кровь. Она напоминала детскую красную акварель, растекавшуюся по листу бумаги. Только вот, краска со временем теряла свой насыщенный цвет и переставала течь. А вот кровь совсем не желала останавливаться. Плохо дело, очень плохо. «Вот ублюдки!» — проклял про себя фрицев командир. — «Откуда стреляют?!» Он, тяжело дыша, стал осматриваться, ища взглядом своих товарищей. С Хлещёвым уже было всё понятно. Он так и остался лежать на земле. С его виска маленькой струйкой стекала кровь. Было такое ощущение, что он не погиб. Тимофей совсем не был похож на убитого. Боец просто устал и решил немного вздремнуть. Руку, на всякий случай положил на винтовку, другую на мягонькую травку. Глаза закрыл и спит. Только вот уснул он навсегда. А фрицы продолжали стрелять. И уйти никак было нельзя— открытая местность. Александр повернул голову влево. Воторов Артемий сидел за другим деревом. Он, зажмурившись, держался за правую ногу, которую умудрились прострелить не один, а три раза — от низа к верху. В одной ноге три пули. Красное лицо Артемия искосилось от боли, на щеках друг с другом перемешивались пот и слёзы. Дмитрий Павленко до укрытия добраться не успел. Он лежал на животе с раненной спиной, распластавшись звёздочкой на траве. Солдат надрывно мычал, но двинуться с места не мог. Матвей Воробьенко до укрытия дополз, но толку от него сейчас не было от слова «совсем». Его ранили в ногу, но самое, что страшное — в живот. Если бьют туда — шансы спастись малы. Матвей был ещё жив, но без сознания. Рядом с ним был Руслан Матеренко: ему задели голову. Наших солдат застали врасплох. Устроили засаду по всем правилам. Гремели выстрелы, кора отлетала от деревьев в разные стороны. Тут ногу Павленко пробила пуля. И так измученный боец, закричал, из глаз новой волной покатились слёзы. Затем ему попали в корпус. И наконец — в голову. Его страдания закончились.

— Димка! — крикнул Матеренко, но его товарищ уже не отзовётся.

Александр с горечью отвернулся от Павленко и перезарядил винтовку, слабые руки совсем не слушались. Кровопотеря давала о себе знать. Что же ты, Война, творишь? Только-только родилась такая невинная и чистая травка, а ты уже поишь её кровью и ломаешь под трупами солдат. Командир осмелился на миг выглянуть из своего укрытия. Этого мига хватило, чтобы понять, где сидели немцы:

— Они возле сломанной ели! — оповестил бойцов он.

Командир, держась за бок, встал на ноги, которые не желали держать его. Опираясь на дерево, Александр поднял винтовку, прицелился и нажал на курок. Пуля вошла одному из немцев в глаз:

— За всё поплатитесь, суки! — произнёс сквозь зубы он и снова стал целиться.

На этот раз фрицы там зашевелились. Резанцеву вдруг вспомнилась его стрельба с Катей. А ведь он был прав. Немец вам не консервная банка. Ждать не будет. На верхушках деревьев уже собирались зеваки — чёрные вороны. Для них, в отличие от солдат, этот бой был предвестником большого и сытного пиршества. Птицы ждали, когда это всё закончится, чтобы скорее спуститься на землю. Умные они, однако, — чуют смерть.

* * *