Дочь генерала

— Нет, да мне и не требовалось знать, что именно сделал ей ее отец. Мне достаточно было знать, что он нанес ей серьезную душевную травму, после которой о прежнем доверии и любви с ее стороны не могло быть и речи.

Меня бы это вряд ли могло удовлетворить, подумалось мне. Моя профессия обязывала меня получить точные ответы на вопросы: кто, что, где, когда, как и почему. Я решил не сдаваться так просто и спросил Мура:

— Но когда? Когда все это случилось?

— Примерно лет десять тому назад, — ответил он.

— В это время она училась в Уэст-Пойнте.

— Верно. Это произошло, когда она была на втором курсе.

— Понятно.

— А когда она начала ему мстить? Ведь не тотчас же после случившегося? — спросила Синтия.

— Нет, не сразу. Она прошла через все обычные в таких случаях стадии: потрясение, отчуждение, подавленность, ярость. Лишь шесть лет назад она решила приступить к систематическому отмщению, потеряв всякую надежду смириться с прошлым. Фактически она была одержима своей теорией о реванше как единственном способе как-то исправить положение.

— И кто же натолкнул ее на эту мысль? Вы или Фридрих Ницше?

— Я снимаю с себя всякую ответственность за ее кампанию против отца, мистер Бреннер. Я делал свою работу, я просто молча ее слушал.

— В таком случае, она могла бы изливать душу и канарейке. Вы не предупреждали ее, что это пагубная идея? — спросила Синтия.

— Да, конечно же. С клинической точки зрения, она допускала ошибку, и я ей об этом говорил. Но я никогда не поощрял этой затеи, как только что предположил мистер Бреннер.

— Начни она войну против вас, вы, вероятно, не остались бы сторонним наблюдателем, — заметил я.

— Да поймите же вы, ради Бога, — вытаращился он на меня, — что иногда пациент хочет начать процесс исцеления не с медицинского лечения, а с отмщения в прямом смысле этого слова: ты предал меня, я предам тебя, ты соблазнил мою жену, я соблазню твою. Иногда это удается, но чаще — нет. Порой это граничит с преступлением или является таковым. С точки зрения современной психотерапевтической науки месть не полезна для здоровья больного, нормальный же обыватель скажет, что она приносит облегчение. Люди не понимают, какой вред наносят своей психике, стремясь взять реванш любой ценой.

— Я понимаю вашу мысль, полковник Мур, — сказал я, — хотя и не перестаю удивляться вашей манере выражаться в общем смысле и только с научной точки зрения. Уж не хотите ли вы таким образом устраниться от случившейся трагедии? Снять с себя персональную ответственность?

Это совершенно не понравилось Муру, и он ответил:

— Я решительно отвергаю обвинения меня в том, что я не пытался ей помочь или же поощрял ее поведение.

— Так или иначе, — заметил я, — на сей счет в определенных кругах имеются сильные сомнения.

— А что еще ожидать от этих… — он передернул негодующе плечами. — Здесь никогда не были в восторге ни от меня самого, ни от моей работы, ни от школы в целом, ни от наших взаимоотношений с Энн Кэмпбелл.

— Это я вполне могу понять, — кивнул я. — Знаете, я просмотрел некоторые видеозаписи лекций Энн Кэмпбелл и пришел к заключению, что вы занимаетесь нужным и важным делом. Но, может быть, вы порой затрагивали определенные сферы, которые лучше было бы и не трогать, чтобы не нервировать людей.

— Все, что мы делаем, санкционировано руководством.

— Я рад это слышать. Но мне кажется, что Энн Кэмпбелл опробовала некоторые учебные разработки на своем собственном поле боя.

Мур пропустил мое замечание мимо ушей.

— Вам известно, что Энн Кэмпбелл вела записи психологических опросов преступников?

— Мне это не было известно, — подумав, сказал Мур. — Но если это так, то она делала это в личных целях. У каждого психоаналитика, служащего у нас, есть собственные планы и интересы, главным образом они сводятся к сбору материала для докторской диссертации.

— Это звучит резонно, — согласился я.

— А как вы относились к ее беспорядочным половым связям с разными партнерами? — спросила Синтия.

— Ну… — замялся он. — Я… А кто вам об этом сказал?

— Все об этом говорят, — ответила Синтия, — кроме вас.

— Но вы мне и не задавали подобных вопросов.

— А теперь задаю. Как лично вы реагировали на ее сексуальную связь с мужчинами, которые были ей абсолютно безразличны и с которыми она спала только ради того, чтобы напакостить своему отцу?

Мур кашлянул в кулак и ответил:

— Видите ли, я не считал это умным с ее стороны и уж никак не оправданным теми причинами, по которым она этим занималась.

— Вы ревновали ее?

— Конечно же, нет! Ведь я…

— Вы считали, что она предает вас? — перебила его Синтия.

— Да нет же, уверяю вас! У нас были добрые, чисто платонические, интеллектуальные и доверительные отношения.

Я хотел бы спросить, подразумевало ли это распятие ее голой на земле, но мне нужно было узнать, почему он это сделал. И мне, пожалуй, уже был известен ответ и на этот вопрос. И после того, что рассказал Мур о предательстве, мне стало ясно, что несчастная жизнь Энн Кэмпбелл и все ее напасти нуждаются в понимании, и мне следует не только найти убийцу, но и во всем разобраться. Я решил выстрелить наугад и бросил Муру: