Дочь генерала

— Вы живете один? — спросил я.

— Да. Один.

— Кто бы мог подтвердить, что вы были у себя дома?

— Боюсь, что никто.

— В одиннадцать вечера вы звонили в штаб капитану Кэмпбелл. Верно?

— Да, я звонил ей.

— Видимо, по какому-то вопросу, связанному с вашей работой?

— Именно так.

— А в полдень вы позвонили ей домой и оставили сообщение на пленке автоответчика. Верно?

— Да.

— Но вы пытались связаться с ней и раньше, однако не работал телефон.

— И это правильно.

— Зачем вы ей звонили?

— Чтобы сообщить ей, что военная полиция вынесла все вещи из ее кабинета. Я пытался возражать, говорил, что там секретные документы, но они меня не послушали. В армии царят порядки полицейского государства. Вы можете себе представить, что им даже не требовался ордер на обыск!

— Полковник, точно так же поступили бы и сотрудники службы безопасности корпорации Ай-би-эм, случись это в их штаб-квартире. Для обыска им потребовалось бы лишь указание кого-нибудь из высшего руководства. Здесь все принадлежит дяде Сэму. Конечно, у вас есть определенные конституционные права, но я бы не советовал вам пытаться использовать их, пока на вас не надели наручники и не отвезли в тюрьму. В этом случае все тотчас же начнут действовать строго по закону и оберегать все ваши права. Так вы склонны сегодня с нами сотрудничать, полковник?

— Нет. Я буду сотрудничать только в том случае, если вы вынудите меня к этому, но предупреждаю, что я заявлю протест.

— Прекрасно. — Я снова окинул взглядом кабинет. На верхней полке металлического шкафа лежал туалетный набор, из которого, видимо, и была изъята массажная щетка Мура. Любопытно, он заметил пропажу?

Я заглянул в приемник бумагоизмельчителя, но тот был пуст. Мур оказался совсем не глуп и не страдал профессорской рассеянностью и забывчивостью, он был чертовски хитрой бестией. Однако его самоуверенность порождала и некоторую небрежность, поэтому я бы не удивился, если бы увидел на его столе молоток и колышки для палатки.

— Мистер Бреннер, еще раз повторяю: я сейчас очень занят.

— Понимаю. Но вы обещали помочь нам лучше понять психологию капитана Кэмпбелл.

— Что именно вас интересует?

— Во-первых, за что она возненавидела своего отца.

Он пристально посмотрел на меня и заметил:

— Я вижу, вы не теряли времени даром после нашей первой встречи.

— Да, сэр. Мы с мисс Санхилл опрашиваем различных людей, и все нам что-то рассказывают, потом мы перепроверяем эти сведения, и так рано или поздно мы все-таки найдем убийцу и арестуем его. По сравнению с психологической войной это сущие пустяки.

— Вы слишком скромничаете.

— Так почему она ненавидела своего отца?

Полковник Мур глубоко вздохнул, откинулся на спинку стула и сказал:

— Тогда позвольте мне начать с того, что генерал Кэмпбелл страдает так называемым навязчиво-одержимым расстройством личности: он самолюбив, стремится во всем быть первым, не терпит критики, перфекционист, испытывает трудности с выражением своих чувств к другим людям, хотя при этом и вполне ориентирован и дееспособен.

— Вы описали мне типичного генерала американской армии. И что дальше?

— Ничего, кроме того, что Энн Кэмпбелл мало чем от него отличалась. Впрочем, это и неудивительно, учитывая, что они родственники. Таким образом, мы имеем две личности с одинаковым типом характера под одной крышей: отца и дочь. Вот вам и источник всех проблем.

— Значит, все началось еще с ее несчастливого детства.

— Нет, все было на самом деле не так. Сперва у них все шло хорошо. Энн видела себя в отце и была довольна тем, что видит, равно как и ее отец видел в дочери свое повторение и был счастлив. Энн рассказывала мне, что у нее было счастливое детство и отличные отношения с отцом.

— Когда же они испортились?

— Не торопите события. Верно, их отношения изменились. Иначе и быть не могло. Пока ребенок еще маленький, он стремится заслужить одобрение отца. Отец не видит угрозы своему главенствующему положению в семье и думает, что сын или дочь характером пошли в него. Но со временем, с вступлением отпрыска в пору юности, оба уже начинают подмечать друг у друга какие-то неприятные черты. Весь комизм ситуации в том, что это их общие дурные черты, но люди не могут объективно оценивать сами себя. Они начинают уже соперничать за роль семейного лидера, начинают друг друга критиковать. Но так как оба они критики не переносят и по натуре люди упорные и деятельные, то порой между ними вспыхивают первые искры.

— Мы говорим в общем смысле, — уточнил я, — или же в узком, конкретно о генерале и капитане Кэмпбелл, отце и дочери?

Он поколебался, следуя укоренившейся в нем привычке скрывать секретную информацию, и ответил:

— Я могу рассуждать и в общем смысле, но вы делайте из этого свои выводы.

— Видите ли, — возразил я, — если вы будете отвечать общими фразами на наши с мисс Санхилл конкретные вопросы, это может ввести нас в заблуждение. Мы люди недогадливые.

— Я так не думаю, и не пытайтесь меня разыгрывать в этом смысле, я все равно вам не поверю.