Дочь генерала

— Пожалуй, — кивнул головой Кент. — Именно так я всегда к этому относился. Генералу все было известно, она об этом позаботилась. Но моей жене, очевидно, нет. Поэтому-то я и помалкивал об этом.

Боже мой, подумалось мне, чего только не услышишь от людей в полночь, когда они, потрясенные смертью близкого им человека, изо всех сил пытаются разобраться в собственной жизни и спасти свою карьеру и свою семью. Полковник Уильям Кент явно нуждался в нашей помощи, и я сказал ему:

— Мы постараемся не упоминать об этом факте в своем рапорте.

— Благодарю, — кивнул он. — Но теперь, когда Энн мертва, у генерала появилась возможность свести старые счеты. Так что мне будет предоставлена возможность спокойно уйти в отставку и, может, еще удастся сохранить семью.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — пообещала Синтия.

— Я не забуду этого.

— А с кем еще, по-вашему, попытается свести счеты генерал? — спросил я у него.

— Ему придется разобраться со всем своим мужским персоналом, — мрачно ухмыльнулся Кент. — Она переспала со всеми офицерами из его окружения.

— Что?

— Со всеми, — повторил Кент. — Во всяком случае, почти с каждым, начиная от его молодого адъютанта лейтенанта Элби и кончая людьми вроде меня, занимающими влиятельные посты, как среди непосредственных подчиненных генерала, так и в гарнизоне вообще.

— Боже мой… — прошептала Синтия. — Вы не шутите?

— К сожалению, нет.

— Но зачем ей все это было нужно?

— Я же сказал: чтобы насолить отцу, которого она ненавидела.

— В таком случае она и о себе была не очень-то высокого мнения, — заметила Синтия.

— Вы правы, — согласился с ней Кент. — И как мне показалось, переспав с ней, люди переставали уважать самих себя. Но соблазн был слишком велик, — добавил он и, взглянув на меня, попытался улыбнуться. — Вы меня понимаете, мистер Бреннер?

— Да, кажется, я вас понимаю, — откровенно ответил я, хотя и был смущен таким вопросом. — Но я холост и не служу в подчинении у генерала Кэмпбелла.

— В таком случае вы не попали бы в список кандидатов на это испытание, — шире ухмыльнулся Кент.

— Ничего не поделаешь, — развел я руками.

— Нет власти — нет и киски, — сказал Кент.

— И что же, она вам обо всем рассказывала? — спросила Синтия. — О всех своих амурных делах?

— Мне думается, что да. Скорее всего, это входило в ее планы: посеять разврат, взаимное недоверие, страх, беспокойство и тому подобное. Но порой она преувеличивала свои достижения, как мне казалось.

— Значит, вы не можете с полной уверенностью утверждать, что она спала, к примеру, с гарнизонным капелланом майором Эймсом или гарнизонным адъютантом полковником Фоулером?

— На сто процентов нет, хотя она и хвасталась, что соблазнила их обоих, но мне думается, с полковником Фоулером, по крайней мере, у нее номер не прошел. Фоулер однажды сказал мне, что ему все известно и он беспокоится за меня, поскольку я тоже замешан. Он, видимо, подразумевал, что он лично к этой грязной истории непричастен. Именно поэтому-то генерал и доверял ему.

Мне представилось, как Фоулер говорит Энн Кэмпбелл: «Не пытайтесь проделать этот фокус со мной, юная леди. Вы мне не нужны».

— Все это настолько отвратительно, — произнесла Синтия. — Я хочу сказать, это ненормально, похоже на патологию.

— Энн как-то сказала мне, — согласно кивнул Кент, — что проводит боевое учение по психологической войне, в которой противником является ее папочка. — Он натужно рассмеялся. — Она действительно ненавидела его. Я хочу сказать, она терпеть его не могла, как заклятого врага. Она не могла уничтожить его, но изо всех сил старалась сделать ему больно.

Снова все замолчали, потом Синтия сказала, словно бы размышляя вслух:

— Но почему?

— Она мне этого никогда не говорила, — ответил Кент. — И скорее всего, вообще никому. Она сама это знала, он тоже знал, может, еще миссис Кэмпбелл. Это была несчастливая семья.

— И возможно, — добавил я, — секрет известен Чарльзу Муру.

— Несомненно. Но мы этого никогда не узнаем. Признаюсь, я глубоко убежден, что именно Мур стоит за всем этим. Он советовал, как ей вести войну с отцом, какие именно наносить ответные удары.

Возможно, так оно и было, подумал я, но это еще не основание, чтобы считать его убийцей. Напротив, она была его протеже, его самым удачным экспериментом и одновременно — защитой от генеральского гнева. Если этот мерзавец и заслуживал смерти, то совсем за другое, а не за убийство Энн Кэмпбелл.

— И где же вы забавлялись с генеральской дочкой? — спросил я у Кента.

— Когда где, — сказал он. — Главным образом в мотелях, но нередко и прямо в наших рабочих кабинетах: у нее на сей счет не было комплексов.

— А у нее дома?

— Бывало и это. Признаться, я ввел вас в заблуждение, но она действительно не очень-то любила пускать в дом посторонних.

Либо он не знал о помещении в подвале, либо думал, что я о нем не знаю, но если он был запечатлен на одной из тех фотографий, то вряд ли добровольно сказал бы об этом.