Добывайки

– Верно, – вставила словечко Арриэтта, – и она у него была. Вот откуда он знает, как его зовут.

– Откуда? – спросила Хомили, не совладав с любопытством.

– От матери, конечно. Спиллер – это его фамилия. А имя его просто Ужас.

Наступило молчание.

– Так как же его зовут? – спросила наконец Хомили с дрожью в голосе.

– Я сказала тебе – Ужас!

– Ужас не ужас, неважно, – рассердилась Хомили. – Всё равно скажи, мы же не дети.

– Но ведь так его и зовут – Ужас Спиллер. Однажды мать сказала ему за столом: «Ты ужас, Спиллер, вот что ты такое», – сказала она. – Только это он о ней и запомнил, и больше ничего.

– Пусть так, – сказала, помолчав, Хомили, снова изображая на лице всепрощение, – тогда я скажу ему так (она грустно улыбнулась): «Ужас, скажу я, милый мальчик, мой бедный сиротка…»

– Откуда ты знаешь, что он сирота? – прервал её Под. – Ты спрашивала его об этом?

– Спиллера нельзя спрашивать, – быстро проговорила Арриэтта. – Иногда он сам что-нибудь расскажет, но спрашивать его нельзя. Помнишь, что было, когда ты пыталась узнать, как он готовит? Он не приходил к нам два дня.

– Верно, – хмуро поддержал её Под. – Два дня без мяса. Это нам совсем ни к чему. Послушай, Хомили, – продолжал он, оборачиваясь к ней, – лучше оставь Спиллера в покое. Поспешишь – людей насмешишь.

– Но я хочу поговорить с ним ради его собственной пользы, – сердито возразила Хомили. – И – поговорить , а не спросить или попросить . Я только хотела сказать, – она улыбнулась той же улыбкой, – «Спиллер, мой бедный мальчик…», или «Ужас…», или как там его зовут…

– Его нельзя называть Ужас, мама, – вставила Арриэтта, – если он сам не попросит.

– Ну, так – Спиллер. – Хомили возвела глаза к небу. – Но я должна научить его.

– Чему? – выходя из терпения, спросил Под.

– Нормам поведения! – чуть не закричала Хомили. – Тому, что нам внушали с раннего детства. Тому, что добывайка никогда не добывает у другого добывайки.

Под одним движением обрезал нитку.

– Он это знает, – сказал он и протянул Хомили туфлю: – На, надевай.

– А как же тогда шляпная булавка? – не сдавалась Хомили.

– Он её вернул.

– Но половинку ножниц он ведь не вернул.

– Он свежует ею добычу, – быстро проговорила Арриэтта, – и даёт нам мясо.

– Свежует добычу? – в раздумье проговорила Хомили. – Подумать только!

– Верно, – сказал Под, – и делит её на куски. Понимаешь, о чём я говорю, Хомили? – Он поднялся на ноги. – От добра добра не ищут.

Хомили рассеянно шнуровала туфлю.

– И все-таки я который раз спрашиваю себя, как он жарит мясо, – проговорила она через некоторое время.

– Себя спрашивай сколько хочешь, – сказал Под и пошёл в глубь пещеры, чтобы повесить инструменты. – От этого вреда не будет, лишь бы Спиллера не спрашивала.

– Бедный сиротка… – повторила Хомили рассеянно, но взор её был задумчив.