Добывайки

Арриэтта вернулась, когда они подошли к середине пиршества. Пробравшись сквозь густую завесу листьев, она сделала несколько неверных шагов, покачнулась и вдруг села на пол.

Хомили страшно обеспокоилась:

– Что с тобой, Арриэтта? Что случилось? Ты ранена?

Арриэтта качнула головой.

– Меня укачало, – еле слышно проговорила она, – у меня так кружится голова… – Она с упрёком взглянула на Спиллера. – Ты запустил лодку волчком, – сказала она, – лодка кружилась, кружилась, кружилась, кружилась, кружилась, кружилась…

– Хватит, Арриэтта, – прервала её Хомили, – или у нас у всех тоже голова закружится. У Спиллера золотое сердце. Ты должна быть ему благодарна. Он отдал свою жизнь за твою…

– Да не отдал он своей жизни, – снова вмешался Под, – ведь он жив.

Под начинал сердиться. Но Хомили и внимания не обратила.

– А потом пришёл сюда к нам сказать, что с тобой всё в порядке. И мешки принёс. Тебе следует поблагодарить его.

– Спасибо, Спиллер, – вежливо вымолвила Арриэтта, но голос её звучал тускло.

– Ну а теперь вставай, – сказала Хомили. – Вот и умница. Садись за стол. У тебя с завтрака маковой росинки во рту не было, потому у тебя и кружилась голова. Мы оставили тебе хороший кусочек мяса…

– Чего? – изумлённо спросила Арриэтта. Она не верила своим ушам.

– Мяса, – твёрдо повторила Хомили, не глядя на неё.

Арриэтта вскочила на ноги и, подбежав к столу, тупо уставилась на аккуратные коричневые ломти.

– Но я думала, что мы – вегетарианцы…

Спустя секунду она подняла глаза на Спиллера, в них был вопрос.

– Это не?.. – начала она подозрительно.

Спиллер отрицательно затряс головой. Этот энергичный ответ рассеял её дурные предчувствия.

– Не будем задавать вопросов, – сказала Хомили и крепко сжала губы. – Решим это раз и навсегда. Будем считать, что это нам перепало от цыган, и не станем вдаваться в подробности.

– Не станем… не станем… – мечтательно пробормотала Арриэтта. Казалось, она вдруг ожила: приподняв юбку, она села рядом с остальными на пол у низкого стола. Осторожно взяла двумя пальцами мясо, откусила кусочек для пробы, прикрыла глаза и чуть не задрожала, таким приятным и долгожданным был его вкус.

– А это правда от цыган? – недоверчиво спросила она.

– Нет, – сказал Под. – Это добыл Спиллер.

– Так я и думала, – сказала Арриэтта. – Спасибо, Спиллер, – добавила она. И на этот раз в её ожившем голосе звучала искренняя и вполне понятная благодарность.

Глава четырнадцатая

Лучшее – враг хорошего.

Из дневника Арриэтты. 15 сентября

С этого дня трапезы их стали иными – куда лучше, и это имело какую-то связь, решила Арриэтта, с кражей половинки ножниц. Кражей? Звучит малоприятно, особенно если речь идёт о добывайке.

– Но как иначе это назвать? – причитала Хомили, сидя как-то утром на пороге пещеры, в то время как Под ставил ей заплату на туфлю. – Да и чего иного можно ждать от бедного бездомного, невежественного ребёнка, который не получил никакого воспитания, вырос, как говорится, в канаве.