Добывайки

Кривой Глаз прикинул расстояние до «острова», затем, обернувшись, посмотрел на берег. Перехватив рукой ветку, он шагнул вперёд и очутился в воде по самые бёдра. Добывайки видели, как он вздрогнул от холода и взглянул на ветку над головой. Она уже сильно опустилась; двигаться дальше было небезопасно. Затем его свободная рука протянулась к ним, и он стал наклоняться вперёд…

– О боже, – застонала Хомили, когда смуглое лицо нависло над ней. Жадно вытянутые пальцы неотвратимо приближались. Ещё немного и…

– Не бойтесь, – сказал Под.

Казалось, цыган его услышал. Чёрный зрячий глаз слегка расширился, кривой безучастно смотрел в сторону. Река тихо струилась вперёд, штаны Кривого Глаза намокали всё больше. До них долетело его тяжёлое дыхание.

Под откашлялся.

– Тебе сюда не добраться, – проговорил он.

И снова зрачок цыгана расширился, челюсть отвисла. Но сказать он ничего не сказал, лишь дышать стал ещё глубже и снова посмотрел на берег. Затем стал неуклюже пятиться назад, цепляясь за ветку и нащупывая, куда поставить ногу на топком дне. Под его тяжестью ветка угрожающе скрипела, и, выйдя на мелкое место, он тут же её отпустил и пошлёпал по воде к берегу. Там, мокрый до пояса, он остановился, тяжело дыша и угрюмо глядя на добываек. Лицо его ничего не выражало. Но вот он сел на землю и, по-прежнему не сводя с них глаз, трясущимися руками свернул себе сигарету.

Глава двадцатая

– Явам говорил, что у него ничего не выйдет, – сказал Под, – ему до нас ещё шага два было, не меньше…

Он похлопал Хомили по руке.

– Нам всего-то и надо – продержаться до полной темноты. А там Спиллер нас заберёт.

Они сидели рядком на одной ветке лицом к верховью реки. Чтобы видеть Кривого Глаза, им надо было слегка повернуться налево.

– Посмотри на него, – шепнула Хомили, – он всё ещё размышляет.

– Пусть, – сказал Под.

– А вдруг Спиллер приплывёт прямо сейчас? – сказала Арриэтта, с надеждой обшаривая глазами водную гладь.

– Сейчас Спиллеру ничего не удастся сделать, – сказал Под, – у него под носом. Даже если Спиллер сейчас приплывёт… он увидит, что с нами всё в порядке, и спрячется где-нибудь поблизости, пока не стемнеет. А потом подведёт барку с той, противоположной, стороны и возьмёт всех нас на борт. Уверен, что именно так он и сделает.

– Пока не стемнеет? Какая темнота при полнолунии? – запротестовала Арриэтта.

– Полнолуние или нет, – сказал Под, – Кривой Глаз не будет сидеть здесь всю ночь. Он скоро проголодается. Притом он думает, что мы, так сказать, связаны по рукам и ногам, и он вполне может оставить нас тут до утра. А когда рассветёт, он снова сюда заявится со всем снаряжением.

– А что это за снаряжение? – тревожно спросила Хомили.

– Я надеюсь, – сказал Под, – что утром нас здесь не будет и нам не придётся это узнать.

– Откуда ему известно, что мы не умеем плавать? – спросила Арриэтта.

– Оттуда же, откуда нам известно это про него; если бы умел, приплыл бы сюда. То же самое относится к нам.

– Глядите, – сказала Арриэтта, – он снова поднялся… достаёт что-то из корзинки!

Они напряжённо смотрели, как Кривой Глаз, не выпуская изо рта сигареты, принялся нащупывать что-то среди прищепок.

– О боже! – сказала Хомили. – Видите, что он делает? Он вытащил моток верёвки. Мне это не нравится, Под. Сдаётся мне, – она судорожно вздохнула, – что это и есть снаряжение.

– Сиди спокойно и ничего не упускай из виду, – сказал Под.

Кривой Глаз осторожно отмотал часть верёвки, затем, взяв в руку её конец, стал всматриваться в ствол дерева.

– Я знаю, что он собирается делать, – прошептала Хомили.

– Спокойно, Хомили… мы всё знаем. Но, – Под прищурился, пристально глядя, как Кривой Глаз привязывает верёвку к одной из верхних ветвей, – но я не совсем понимаю, что это ему даст…

Спустившись с узловатого корня на землю, Кривой Глаз изо всех сил дёрнул верёвку, проверяя, крепкий ли узел. Затем, повернувшись к ним лицом, поглядел на другой берег. Добывайки обернулись, чтобы увидеть, на что он смотрит.

– Он хочет перебросить верёвку на ту сторону, – выдохнула Хомили и инстинктивно пригнулась, когда моток, пролетев у них над головой, упал на противоположном берегу.

Свободная часть верёвки, чуть не задев их «остров», протянулась по воде.

– Хорошо бы нам её подцепить, – сказала Хомили, но не успела она закончить, как течение отнесло верёвку прочь. Сам клубок, видно, зацепился за колючки куманики, росшей у подножия ольхи.

Кривой Глаз куда-то исчез. Наконец они снова его увидели – в конце бечевника, почти у самого моста.

– Не представляю, что он задумал, – сказала Хомили, в то время как Кривой Глаз, по-прежнему босой, бежал по мосту. – Зачем ему было бросать туда верёвку? Что он станет делать – ходить по канату или что?

– Не совсем, – сказал Под, – скорее наоборот, под канатом, он ладит что-то вроде моста над головой – двигаешься вперёд, перебирая руками. Я сам так один раз перелезал с кресла на столик.

– Ну для этого нужны обе руки! – воскликнула Хомили. – Я хочу сказать, ему трудно будет схватить нас по пути. Разве что ногой.