До встречи в Бомбее

Это и еще внезапная суета за дверью: решительно заглянувшая в палату Айрис и шепот Элис, на который девочка не обращала никакого внимания, выдали присутствие обеих. Улыбка Гая стала виноватой. Они сговорились. Это было нечестно. Но по бегающим глазкам Айрис, по тому, как она в надежде закусила губку; а Гай снова спросил, позволит ли она ему стать частью их семьи, Мэдди поняла, что ответ возможен лишь один.

И хотя сама она не чувствовала воодушевления, когда слово «да» сорвалось с ее онемевших губ, любящее лицо Гая засияло от восторга, Айрис издала радостный вопль, ринувшись к ним. И что-то менять было уже поздно.

Мэдди поняла, что поздно стало еще тогда, когда она позволила Гаю присесть рядом с ней на скамейку в Висячих садах. И вряд ли она стала бы что-то менять, если бы и могла. Гай заключил Мэдди в объятия, Айрис взобралась на кровать, обвила руками ее шею, и размышлять беспристрастно стало вовсе невозможно.

— Теперь я самый счастливый человек в мире, — сказал Гай.

— Поздравляю вас обоих, — улыбнулась Элис. Ее голубые глаза встретились со взглядом дочери. «Знаю, это было нелегко, — казалось, говорили они, — но ты молодец». — Нужно определиться с датой, — бодро произнесла она вслух.

— Предлагаю в марте, — предложил Гай, — до наступления сильной жары.

— Отлично, — поддержала Элис.

Мэдди не возражала. Ей хотелось, чтобы церемония поскорее осталась позади и у нее больше не возникало никаких сомнений, правильно ли она поступает.

— Можно, я буду подружкой невесты? — воодушевилась Айрис.

— Конечно, можно, — согласился Гай.

Они побеседовали между собой еще немного. Мэдди им позволила. Гай положил коробочку с кольцом на кровать возле нее. Мэдди взяла ее, и перед глазами у нее нечетким пятном расплылся изумруд. Она повернула руку, взглянув на бриллианты Люка, сверкающие и прекрасные. И тут ее пронзила мысль, что придется снять их — эти драгоценные камни, которые он установил на понравившееся ей колечко. А ведь он прикасался к этим бриллиантам. И старое обручальное кольцо тоже придется снять.

Так глупо получилось, но она не подумала об этом.

— Ты счастлива, золотце? — спросил у нее Гай.

Мэдди даже не сразу поняла, что он ей говорит, а потом кивнула.

— Да.

Ее губы дрогнули в улыбке. Она желала лишь одного — чтобы все поскорее ушли и она смогла дать волю слезам, пока они ее не задушили.

Они не уходили. Пробыли с ней несколько часов. Но в конечном счете Мэдди порадовалась этому, поскольку иначе родившаяся где-то в сердце или в душе волна сожаления сокрушила бы ее. А так у нее не осталось возможности раздумывать о чем-либо или грустить, потому что все вокруг были очень счастливы.

Гай принес шампанское.

— Самонадеянно, знаю, — заметил он, криво усмехнувшись, и достал из сумки бутылку. — Скажи мне, ты точно не принимала сегодня морфий?

— Точно, — заверила Мэдди и потянулась за высоким бокалом, чтобы подставить его под бутылку, если хлынет пена, а Гай откупорил пробку.

Они пили шампанское, Айрис щебетала о платье и цветах, которые собиралась вплести в волосы, а Элис отправила письменное уведомление о заключении брака и записки Делле и отцу Мэдди. Вскоре Питер, Делла, Джефф и даже их дочки, Эмили и Люси, наполнили палату шумными поздравлениями и чудесной, такой необходимой Мэдди суматохой.

Никто не вспоминал о Люке. Ричард, дипломат до кончиков ногтей, всего раз озадаченно взглянул на Мэдди от дверей палаты, а потом сердечно пожал руку Гаю, был весел, поднял тост за молодых и ничем не выдал опасений, которые озвучил накануне вечером. Только Питер, взглянув на колечки Люка, тихо пообещал Мэдди, в тысячный раз заставив ее думать, что без него она бы пропала, купить для них цепочку. Но никто не сделал ей замечания, что она до сих пор не сняла бриллианты и не надела изумруд. Даже Гай. Надеясь, что он не настаивает из уважения к памяти Люка, Мэдди сказала себе, что она поступила правильно, сказав ему «да». Абсолютно правильно.

Когда начало темнеть, Джефф привез из клуба взятый навынос ужин, а медсестры хоть и сообщили, что им пора по домам, а Мэдди завтра выпишут, но все равно остались, и празднество прошло душевно, бурно и очень, очень… мило.

Когда все разошлись и Гай пожелал Мэдди спокойной ночи, поцеловав на прощание и еще раз сказав, каким счастливым она его сделала, она еще посидела в одиночестве при свете мигающей электрической лампы под треск цикад за затянутым москитной сеткой окном, а потом снова открыла подаренную Гаем коробочку и провела большим пальцем по камню так неуверенно, будто боялась о него обжечься. Вытащив кольцо, Мэдди повернула его, чтобы на изумруд попал свет и по белым стенам заплясали зеленые отблески, глубоко, со всхлипом втянула в себя воздух, подняла левую руку и, выдохнув, посмотрела на бриллианты Люка.

— Я поступаю правильно? — прошептала она в пустоту. — Ты мне разрешаешь?

Тишина.