До последнего серва

Цифры обратного отсчета бежали на периферии зрения. Дополненная реальность позволяла взгляду проникнуть сквозь клубящиеся выбросы.

Морф-металл с шипением разъедал старую технику, даже стены тоннеля местами стали ноздреватыми, как подтаявший снег. В прошлом некоторые пилоты использовали сброс охлаждающего реагента в качестве последнего ультимативного средства защиты. К окутанным зеленоватыми облаками машинам обычно никто не решался приблизиться. Хотя, следует заметить, что морф-металл быстро остывает, теряя агрессивные свойства. В твердом виде он не опасен.

Минута тридцать секунд!..

Мгла уже рассеивалась. Температура облака резко упала. Составляющие его частицы начали переходить в жидкое агрегатное состояние, конденсируясь в капли, а затем и вовсе застывали в виде серебрящихся потеков и крохотных слитков.

Один из сервов вышел из строя, но два других успешно проникли внутрь вражеских машин, используя технические коммуникации, куда человеку или андроиду попросту не пробраться. Отсутствие энергии в бортовой сети «Хоплитов» позволило им преодолеть защитные барьеры, и проникнуть в рубки.

Тем временем вражеские наноботы продолжали сращивать поврежденные энерговоды. Через двадцать три секунды заработают резервные накопители и тогда «Хоплиты», несмотря на экстренный сброс реакторов, снова вступят в бой. Блоки микроядерных батарей гарантировали им пятнадцатиминутный ресурс автономии. В условиях техногенной схватки — более чем достаточно. Блейз был прав, машины времен Первой Галактической никогда не сдавались. Они могли преодолеть критические повреждения и неожиданно вновь появиться на сцене событий, когда этого никто не ждет.

Одиннадцать секунд!..

Облако морф-металла окончательно рассеялось, исчезли помехи, и Софи связалась с подконтрольными механизмами, воочию увидев, как один из технических се́рвов, используя специальную насадку, сноровисто вскрыл крепления, снял кожух и выдернул кристалломодуль «Одиночки» из гнезда.

Второй ремонтный механизм запоздал на пару секунд, но это уже не имело значения. «Хоплит» противника вздрогнул, когда энергия вновь начала поступать к приводам, но тут же издал характерный затухающий вой, — управляющий им кристалломодуль был обезврежен.

* * *

Центральная позиция рейдеров…

Отсек озаряло тусклое красноватое освещение.

Долговязая фигура кибрайкера безвольно оползла в кресле. Из уголка губ стекала слюна. Окружающие блоки аппаратуры перемигивались тревожными огоньками аварийной индикации.

Хост глухо застонал, приходя в сознание. Веки кибрайкера дрогнули, но он не открыл глаза, инстинктивно сканируя окружающее.

Разум заполняла гложущая пустота. На ее фоне физическая боль воспринималась, как слабый раздражитель.

Таков удел избыточно имплантированных людей. Образ их мышления неотделим от цифрового пространства, а внезапный отказ кибернетических сетей сродни потере зрения, слуха, осязания, ведь обычные способы восприятия, присущие человеку, кажутся ущербными и мало информативными на фоне внезапно утраченных возможностей.

Впрочем, Хост не впервые оказывался в столь дрянной ситуации. Бывало и похуже.

Он с трудом открыл глаза, осмотрелся.

Реагируя на мысленную команду, тускло вспыхнул голографический экран. В его стереообъеме появились строки отчета о повреждениях. Они двигались раздражающе медленно.

Отсек, где оказался заперт кибрайкер, функционировал в автономном режиме. Повреждения обшивки штурмового носителя вызвали процедуру экстренной герметизации. Линии связи оборваны. Локационные надстройки выжжены, центральный сервер, как и связанное с ним ядро системы, автоматически перешли в защищенный режим, не принимая внешних команд.

«Поправимо…» — он встал, брезгливо отер слюну.

Привычное мировосприятие возвращалось медленно. Датчики имплантов с трудом пробивали излучением толстые, на совесть экранированные аварийные переборки.

Хост вручную открутил механический привод гермозатвора.

В смежном отсеке витал запах сгоревшей аппаратуры. Дневной свет врывался через пробоину в обшивке. Ремонтный серв с оторванными манипуляторами конвульсивно подергивался на полу.

Хост не стал рисковать. Пробоина располагалась метрах в шести от поверхности. Прыгать с такой высоты при его сомнительном уровне физической подготовки слишком опасно. Пришлось снова откручивать ручные приводы, двигаясь через залитые красноватым светом отсеки, по ходу дела собирая данные.

Штурмовой носитель получил множество мелких повреждений. Виной тому внезапная, и (следовало отдать должное) грамотная атака, направленная конкретно против него. Ракетными ударами оказались изувечены все локационные надстройки, на основе которых Хост выстраивал личное киберпространство.

Снаружи царил знойный полдень. Три серв-машины, вырвавшиеся из технологических корсетов, догорали неподалеку. Повсюду валялись покореженные фрагменты обшивки, сгоревшие блоки аппаратуры, детали механизмов.

Ущерб причинен немалый. Хост до сих пор не мог взять в толк, кто атаковал «Нибелунг»?