Дневник наркомана

     Снова  и  снова он  повторял  это,  и  вновь я говорила  ему ответ.  Я, разумеется,  была воплощением  соблазнительницы,  ангела  разрушения. Но это было кошмаром. Я проснулась, и он должен проснуться.

     Но он  видел не столько меня, сколько свой идеал,  как-то  связанный со мной, запекшийся  словно  кровь  в  форме  моего тела.  Мои  слова  не имели значения - его  навязчивая идея становилась  все  сильнее  по мере того, как возвращалась его физическая сила.

     Она поджидает меня, лениво поглядывая,
     Пока луна убивает луну;
     Луна ее триумфа близится;
     Скоро она пожрет меня целиком.

     Ритм  этой поэмы  все еще в моей собственной крови; но казалось, что он перестал на меня действовать. Я забыла острую личную  обиду из-за предыдущей части. Я даже не могла больше вспомнить  отдельные строчки. Я была полностью захвачена последними двумя строфами, где тема столь неожиданно менялась.

     Я начала  осознавать,  что именно  моя  гувернантка  имела  обыкновение называть  Weltshmertz;  вселенская  печаль,  там  где  "Творение  стенает  и мучается до сих пор".

     Я поняла желание  Бэзила  -  мы должны были  предпринять этот ужасающий эксперимент,  который  довел  нас  до  такой  крайности. Мое  безумие  стало следствием  эгоистического  тщеславия. Я  не была  избрана  для  уникального предназначения.  Реализация  моего собственного  страдания  привела  меня  к заключению, что все остальные находятся в той же лодке. Я смогла даже узреть фальшивую ноту презрения поэта к тем, кто  не ощутил величественности своего собственного ужаса.

     И вы, вы - чистоплюи пуритане и прочие,
     Кто не познал изнуряющей тяги к морфину,
     Вопите от презрения, если я назову вас братьями,
     Кривите губу, глядя на ярость маньяка,
     Глупцы, семь раз обманутые,
     Вам она не знакома? Ладно!
     Ей и улыбнуться не надо, чтобы
     Разорить вас ко всем чертям!

     Гордыня Сатаны, в глубине проклятия, сокрушилась, когда он осознал, что остальные находятся в том  же бедственном  положении - и  не претерпев таких извращенных  страданий для  достижения  подобного  состояния.  Он  постигает истину, лишь когда полностью развоплощается в последней строфе.

     Морфий всего лишь искра
     От того векового огня.
     Она же единое солнце -
     Прообраз всех желаний!
     Все, чем бы вы были, вы есть -
     И в этом венец страстного стремления.
     Вы рабы звезды Полынь.
     Разум, если осмыслить - безумие
     Чувство, на поверку - боль.
     Каким блаженством было бы в сем усомниться!
     Жизнь - физическая мука, болезнь ума;
     И смерть - из нее не выход!

     Я вижу, что  все чувства, хотя это может показаться до какой-то степени случайностью, основаны на боли, потому что она  подразумевает двойственность и несовершенство; и природа мысли какого угодно рода должна в конечном счете быть  безумием, потому  что она выражает отношения  между вещами,  и никогда вещи в самих себе.

     Мне стало очевидно, что скорбь Вселенной вызвана желанием манифестации, и что  смерть не может сделать больше, чем подавить одну форму существования в   предпочтение   другой.  Разумеется,   impasse  [бесстрастно   -  франц.] совершенно. И кажется нет никакого решения проблемы. Это порочный круг.

     В то  же самое время,  благодаря  молчаливому  согласию  с реальностью, безумная  настойчивость в  индивидуальной муке  притуплена. Сопереживание со вселенским страданием влечет человека к безмятежности определенного мрачного и унылого рода. Оно не указывает нам пути к бегству, если таковые и есть, но делает идею  бегства  хотя  бы  гипотетически  возможной. До  тех пор,  пока человек пытается в одиночку выбраться из горящего театра во имя собственного спасения, возникает паника, при которой  согласованные действия  невозможны. "Каждый сам за себя, и к дьяволу проигравших", - это  утверждение не способствует  достижению  победы. Оно даже  не  обеспечивает безопасность любого другого человека.

     Как  быстро  я  восстановила  свое  здоровье,  когда  была,   казалось, вынуждена совершенно о нем забыть!

     Питер все  еще  отчаянно стремится  спасти себя. "Тот,  кто любил  свою жизнь,   потеряет  ее".   Я  должна  посвятить   мои  волшебно  возрожденные способности его спасению. Только вот не знаю, с какого края взяться.