Дневник наркомана

     - Нет, нет, - сказала  я печально с  жестом, который заставил его снова сесть в  крайнем смущении.  -  Я не  должна  была приходить  сюда. Это  была абсолютная слабость с моей стороны. Героин - единственное мое оправдание. О, не заставляйте меня чувствовать себя такой пристыженной.  Но я просто должна сказать вам  правду. Настоящим мотивом моего прихода было то, что  я  хотела видеть вас. Сейчас, давайте поговорим о чем-нибудь еще.  Позволите ли вы мне получить этот героин, и сколько он будет стоить?

     - Разговор о деньгах среди друзей за такую небольшую услугу  неуместен, - ответил он высокомерно. - Единственное мое сомнение заключается в том, что правильно ли будет для меня позволить вам им воспользоваться.

     Он снова  поднял  его  и прочел этикетку, крутя бутылочку между  своими ладонями.

     - Это очень опасный препарат, - продолжил он  очень серьезно. - И  я не совсем уверен, оправдано ли то, что я даю его вам.

     Что за абсолютная чушь и пустая  трата времени, эта социальная комедия! Все  в Лондоне  знали хобби МакКолла  затевать  интрижки с леди, обладавшими титулом. Он придумал  глупую  историю о любви  с первого  взгляда  тут же на месте. Это был просто рискованный ход, как в шахматной игре.

     Что касается меня, то мне  был  отвратителен вид этого  человека  и  он понимал  это. И  он  понимал  также,  что мне  отчаянно  нужен  этот героин. Истинная  природа  этой  сделки  была столь  же  очевидной,  как и  тюремный сливовый пудинг.

     Однако, я предполагаю,  что это развлекло его  в некотором смысле, и он мог  позволить себе попаясничать. Он понимал, что моя скромность, смущение и стыдливость были отброшены, как у накрашенной  проститутки на Пикадилли. Его тщеславию даже  не повредит, если он  узнает,  что  я  думаю  о  нем,  как о хамливом старом чудовище. У него было то, что хотела я,  у меня было то, что хотел он, и его не беспокоило, если я доведу себя завтра  до смерти  тем, за что заплачу ему сегодня.

     Бездушный цинизм обоих сторон возымел удивительный  эффект  с моральной точки зрения. Я не стала тратить свое время на попытки обмануть его.

     МакКолл  вернулся  к своим ухищрениям. Он объяснил, что благодаря моему браку ситуация  в корне изменилась. При разумной осторожности, для которой у нас есть все условия, не существует ни малейшего риска оскандалится.

     И тут одна единственная  мысль  пронзила  мое  сознание, и  вступила  в сражение  с натиском героинового  голода. После того,  как Царь  Лестригонов ушел  тем  утром, Питер  и я сильно поругались.  Я предала Бэзиля, я предала саму идею прожить достойную жизнь, я отдалась монстру, чьи руки отвергала, и с  широко  открытыми  глазами шла  за ним  в  темницу,  увлекаемая  тягой  к наркотику,  и  почему? Я  была женой  сэра Питера. Потеря моей  добродетели, независимости, самоуважения были обусловлены моей верностью ему.  Теперь моя верность потребовала неверности другого рода.

     Отвратительный  парадокс. Питер послал меня к  МакКоллу все превосходно предвидя. Я достаточно хорошо понимала, чего он ожидал от меня, и я блистала в свой подлости - частично для  его собственного блага, но  частично, пока я лгала самой себе, потому что моя деградация доказывала преданность ему.

     Я  уже  больше  не  слышала то, что говорил МакКолл,  но видела, как он достал маленький перочинный  ножик  и  разрезал  веревочку  на  бутылке.  Он вытащил  пробку  и  погрузил ножик  в порошок. Он  отмерил дозу  со странным коварно-вопросительным блеском в глазах.

     Мое дыхание  участилось и стало поверхностным. Я быстро кивнула  в знак согласия. Я  кажется,  услышала  со  стороны свой  голос: "Еще немного".  По крайней мере, он добавил еще порошка.

     - Предлагаю немного взбодрится, - сказал он похотливо и встал на колени напротив моего  стула, протягивая мне  руку словно жрец, делающий подношение своей богине.

     Затем я помню, как  лихорадочно шагаю, почти бегу вверх по Слоэн Стрит. Мне казалось, что меня преследовали. Может правда та старая греческая сказка о Фуриях? Что же я натворила? Что натворила?

     Мои пальцы в спазматической судороге сжимали маленькую, янтарного цвета бутылочку. Я  хотела избавиться  от  всех и вся.  Я  не  знала, куда  шла. Я ненавидела Питера  до  глубины  души.  Я бы  отдала все  в  этом мире  -  за исключением героина -  чтобы никогда  больше не увидеть его снова. Но у него имелись деньги,  так  почему  бы  нам не  наслаждаться  вместе  нашим жалким падением, как мы наслаждались нашим  романом?  Почему бы нам  не барахтаться вместе в склизкой, теплой грязи?

     ГЛАВА V

     НА ПУТИ К БЕЗУМИЮ

     Я обнаружила, что привлекаю внимание на улице своим нервным поведением. Вид  полицейского вызывал  во мне дрожь.  Положим меня арестуют  или отнимут порошок... Что тогда?

     И  затем я  припомнила,  какая же  я глупая...  Ведь  у  Мейзи  Джекобс квартира в  Парк Мэншенз. Она, я  уверена, все  поймет правильно и не станет болтать.