Читаем Диалоги об искусстве. Пятое измерение полностью

Он написал много великолепных экзотических пейзажей. В галерее Пушкинского музея находятся несколько из них. «Пейзаж с павлинами» имеет и второе название «Матамое» – это первый пейзаж, написанный в Полинезии в 1892 году. Здесь нет ностальгического настроения, как было в других работах: на переднем плане прохаживаются гордые птицы, рядом стоит молодой человек с топором в руках, а внизу картины – и это становится обычным для Гогена – латинскими буквами он пишет таитянское слово «матамое» – у этого слова много значений, но сам художник переводит его как «смерть». Несколько несопоставимое название для красочной, насыщенной ликующим цветом картины. Замахнулся топором человек. Это что-то значит, это говорит о какой-то трагедии. Это образ гибели европейского сознания и рождения нового человека, то есть самого Гогена, который увидел новый прекрасный мир. Идиллия оборачивается опасностью, и противоречие, которое мы ощущаем в картине, придает ей, наверное, не совсем тот характер, на который рассчитывал художник. Во многих картинах Гогена мы чувствуем символический подтекст, который переводит нас из одного состояния в другое. Наверное, сам характер экзотической культуры наталкивал художника на такого рода решения. В своем дневнике, который называется «Ноа-ноа» он дает объяснение этому названию. Он рассказывает, как однажды ранним утром он пошел вместе с молодым таитянином срубить розовое дерево, таитянин замахнулся топором и предложил сделать то же самое художнику. Гоген начал рубить, и он пишет о том, с каким упоением он занимался этим нелегким трудом и как он чувствовал, что постепенно из него уходит цивилизованный человек и он превращается в первобытное существо, которое добывает себе жизнь через труд. Это очень поэтическое описание, он рассказывает, насколько был изможден к концу. Так что, когда Гоген говорит о смерти, он имеет в виду смерть в нем самом цивилизованного существа и рождение нового человека. В этой картине Гоген осваивает полинезийский мир, проникается его природой и образами его людей. Художник отошел от принятых норм классического искусства, которые были характерны даже для импрессионистов. Пространство здесь строится цветом, оно не опирается ни на воздушную, ни на геометрическую перспективу, нет видимых мазков с оттенками, напротив, оно оперирует мощными цветовыми пятнами. Гоген изгоняет светотень, он считает ее иллюзорной, он отказывается от всего, что создает иллюзию вещи, и поэтому он говорит о свете, а в этой картине много света и много солнца, но художник рассказывает о свете через цвет, через разную его интенсивность. Он отказывается от лепки объема светотенью, и картина становится плоской: это новые элементы живописи Гогена, которые сохраняют полноценные, сочные представления о реальности, но вместе с тем усиливают ее декоративные начала.

Смысл его искусства – в попытке найти в другом мире какое-то новое понимание жизни, новое взаимоотношение между людьми. Он никогда не писал чистые пейзажи, но все его картины сделаны в пейзаже, на природе.

<p>XX век</p><p>Фовизм</p>

Авангард начала XX века обращался к самым разным источникам в течение той революции, которую совершали молодые художники. Возникло большое число разного рода направлений и течений, самые известные из них – кубизм, абстракционизм, экспрессионизм, появившийся прежде всего в Германии, сюрреализм. Но первым из них по времени, пожалуй, был фовизм. Фовизм – от французского слова «fauve» (дикий, а также хищник). Это была группа молодых художников, которые действовали относительно недолгое время, примерно с 1905 по 1907 год, но сумели очень громко о себе заявить. Среди методов нового искусства они провозгласили самым главным обращение к независимому цвету как главному источнику выразительности, смысла и содержания своих картин. В своих произведениях они сразу же отказались от некоторых принципов традиционного искусства, таких как светотень, объем, и обратили особое внимание на энергию мазка, на энергию цвета, и прежде всего на автономию цвета, считая, что цветом можно выразить все что угодно. К числу художников-фовистов на раннем этапе своего творчества относились Дерен, Марке, Манген, Фриез и Вламинк. Правда, многие потом отошли от фовизма, сохранив в творчестве те многочисленные находки, которые были сделаны в тот период.

Перейти на страницу:

Все книги серии ARTS+

Диалоги об искусстве. Пятое измерение
Диалоги об искусстве. Пятое измерение

Ирина Александровна Антонова – единственный музейный деятель, чье имя широко известно не только в профессиональном кругу. Легендарный директор ГМИИ им. Пушкина, человек, влюбленный в великое искусство прошлого и открывший для нас современных художников, она умела не только показывать искусство в стенах своего музея, но и рассказывать об нем, заражая своим восторгом, своей любовью. С 60-х годов Ирина Александровна читала лекции об искусстве, а последние двадцать лет жизни вела авторскую передачу «Пятое измерение», которая стала антологией рассказов о художниках, картинах, музеях, коллекционерах.Эта книга посвящена очень важному повороту в изучении истории искусства – «вечным темам искусства» и состоит из четырех больших разделов: «Любовь», «Герой», «Человек и Природа», «Натюрморт». Каждый раздел сопровождается цветными фотографиями произведений из коллекции Пушкинского музея.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Ирина Александровна Антонова , Мария Л. Николаева

Культурология / Прочее / Культура и искусство

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология