Диалоги об искусстве. Пятое измерение

Коро прожил долгую жизнь – он родился в конце XVIII века, а умер в 1875 году. Он современник четырех французских революций, современник крупнейших представителей самых разных направлений искусства – от Давида, главы революционного классицизма, Жерико и Делакруа – создателей романтического направления, Домье и Курбе – представителей реализма, до импрессионистов Эдуара Мане, Клода Моне и Эдгара Дега. Духовная жизнь XIX столетия во Франции была насыщена необыкновенной энергией, которая коснулась всех сторон жизни общества, в том числе и искусства, и, хотя Коро был далек как от политики, так и от бурных событий художественной жизни, он был причастен к каждому из главных направлений искусства, которые возникали одно за другим. Его творчество нельзя безоговорочно отнести к одному направлению, но я бы сказала, что везде был заметен его вклад, потому неудивительно, что импрессионисты, особенно Огюст Ренуар и Клод Моне, глубоко почитали Коро и считали, что во многом опираются на те законы живописи, особенно в пейзаже, которые были им открыты.

Если говорить о главном изменении в изображении природы у Коро, то это, в первую очередь, свободная живопись свободным мазком. В его картинах больше нет той «зализанности», которая была обязательна по правилам Академии и без которой работа не считалась законченной. Интересно, что сам Коро различал Законченное с точки зрения академической и Сделанное с точки зрения новых художников, причем это мог быть даже просто набросок или этюд. Законченная, то есть залакированная и внешне безупречная картина, новых художников уже не устраивала.

Коро провел три года в Италии, но, как это ни покажется странным, живя в Риме, ни разу не зашел в Сикстинскую капеллу, не видел плафона Микеланджело, не видел помещений, расписанных Рафаэлем – хотя очень любил Рафаэля. Коро был погружен в итальянскую природу, и прежде всего его поразили свет и небо Италии – это были два сильнейших световых камертона, которые стали основой творчества Коро-пейзажиста. Он начал писать этюды. Он забыл все, чему его учили в Академии, и после таких уроков природы, которые ему дала Италия, конечно, Коро вернулся во Францию совсем другим человеком.

В Пушкинском музее находится замечательное раннее полотно 1824 года, времени его второй поездки в Италию – «Утро в Венеции». Коро выбирает, я бы сказала, не совсем привычный мотив, хотя в пределах этого маленького этюда оказываются практически все знаменитые памятники этого замечательного города: набережная Скьявони, Пьяцетта – маленькой площадь, которая вливается в площадь Святого Марка, колоннада библиотеки, созданной архитектором Сансовино, – замечательное ренессансное здание XVI века, стена Дворца дожей, знаменитая церковь Санта-Мария-делла-Салюте, она была возведена уже в XVII веке в честь избавления Венеции от чумы, и две колонны, на одной из которых изображен святой Марк, а на другой – святой Теодор – два символа Венеции. Видимо, изображено раннее утро, потому что небо еще не набрало дневной синевы, оно кажется очень легким, воздушным. Фигурки женщин отбрасывают тени, также указывающие на то, что это раннее утро. Примечательна фигура монаха, который спешит, возможно, на службу в одну из церквей. Нельзя не отметить удивительную свежесть взгляда Коро на это место в Венеции, а оно не раз изображалось художниками в разные времена; но тот ракурс, тот взгляд, который предлагает Коро, совершенно индивидуальный и независимый. Он долго работал над этим этюдом, сохранились рисунки, сделанные на этом же месте, то есть Коро примеривался к этому пространству и каждый раз видел его по-новому. Удивительно светлая и свежая картина по колориту, даже впоследствии мы найдем не так много работ у Коро, которые бы обладали подобной звенящей свежестью. Все здесь: и покрытие набережной, и яркое небо – все полно упоения солнцем. В этом этюде ощущается отказ художника видеть в природе и в пейзаже только декорацию для возвышенных сюжетов, он отходит от образа «природы вообще» к ее конкретному и вполне узнаваемому виду.

Коро много ездил по Франции, но чаще всего работал в Париже и в его окрестностях. Свои этюды он никому, кроме друзей, не показывал. Заранее было понятно, что их на очередной салон не примут и увидеть широкой публике не позволят, поэтому он писал и картины с привычными Академии мифологическими персонажами в условном пейзаже для того, чтобы появиться на выставке и немного заработать. Истинного Коро не признавали, и эти картины не покупали. Только в 1850-е годы блокада была прорвана, появилось большое число отзывов о его подлинных работах. Стендаль, Бодлер, Делакруа писали о нем как о крупнейшем художественном явлении. В какой-то момент его начали покупать, и тут случилось нечто невероятное – за очень короткий срок Коро стал известен. Ему начали непрерывно заказывать картины. Иногда приходилось какой-то сюжет, который понравился покупателям, дублировать. Он был в какой-то мере обречен на копирование самого себя, но вместе с тем продолжал углубленно и максимально творчески работать.