Девочка со спичками

Покрутился на стуле, глубоко и злобно подышал – и вдруг дернулся, что-то заметив на видео.

Придвинулся ближе: одна из камер, снимавшая отца со спины и всю прихожую по диагонали, на несколько секунд краем фокуса захватила кусочек зеркала в деревянной резной раме – а потом снова выровняла изображение.

Судя по видео, зеркало висело рядом с невидимым и недоступным Игорю входом в квартиру, где, возможно, в дверях и стоял убийца, хладнокровно наблюдавший, как его отец убивает себя.

Соколов поспешно остановил видео, увеличил – так и есть, зеркало.

Старое, добротное, в коричневой тяжелой раме.

Такого отродясь не было в их квартире на Циолковского.

Соколов обязательно запомнил бы, если бы кому-то из родителей вздумалось приволочь домой подобную громадину.

А это значит, что зеркало принес кто-то другой.

Игорь в панике увеличил замыленное изображение еще сильнее – и вдруг увидел в отражении нечто чужеродное: край черной куртки? Чье-то плечо? Это было что-то едва уловимое, даже не тень, а лишь намек на нее, – но именно оно находилось напротив отца в момент убийства.

Камера лишь на доли секунды зафиксировала это – но Соколову было достаточно.

Он медленно откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. На ощупь зажал колесико часов.

«Тебе не нужна правда. Не делай этого. Ты пожалеешь».

– Кто убил моего отца?

Ответ с закрытого номера прилетел мгновенно:

«Никто его не убивал. Он покончил с собой».

Игорь проваливался в бездну, отпуская колесико часов.

«Сынок, что случилось? Встретимся?»

– Я тебе не сынок, – произнес Соколов и зачем-то повторил это еще раз – тихо, но слишком отчетливо: – Я тебе не сынок.

Стрим

Всю неделю Кира, сходя с ума от беспокойства, пряталась на конспиративной квартире, карт-ключ от которой прислал ей Аррат. Она исправно не выходила наружу, боясь слежки, – до тех пор пока не проснулась в девять сорок утра во вторник от непрерывного писка уведомлений на часах и не подскочила в ужасе.

«Игорь Соколов анонсировал подписание закона 147 о легализации ментальных внедрений».

«Соколов проведет пресс-стрим по закону 147 в 10:00».

«Крестовский: „Чтение мыслей – необходимая и долгожданная мера для обеспечения безопасности граждан“».

Она вылетела из дома, натянув первое, что попалось под руку, даже толком не причесавшись, – потому что ей казалось, будто стены ее душат. Аррат заваливал личку паническими сообщениями, но Кира просто не отвечала.

Да и что она могла ему ответить?

План не сработал. Соколов все-таки подпишет сто сорок седьмой.

Все, абсолютно все было зря. Он так ничего и не понял – даже после того, как Кира лично вскрыла ему мозг.

Солнце било в глаза; она бежала, то и дело встречая кордоны черных людей в бронированных костюмах; решетки, заборы, полосатые ленты, оранжевые конусы – какой-то страшный сон, это не может быть правдой, зачем, зачем я его отпустила, почему не убила его, я должна была, должна, но не смогла, тряпка, тряпка, тряпка!

У бара на Чистых прудах толкались люди в пиджаках – чиновники или бизнесмены, женщины в застегнутых на две пуговицы дорогих пальто, несколько рабочих в неоновых робах. Кира торопливо вытащила из кармана значок с триколором и нацепила на рубашку, изобразила на лице воодушевленную улыбку и протиснулась сквозь стаю «пиджаков» в гудящую темноту зала.

* * *

– Кристин.

– Да, Игорь Александрович.

На часах было девять тридцать утра, он стоял в ванной перед огромным зеркалом и мрачно рассматривал шею: на ней до сих пор были видны синяки от арматуры.

– Передай Крестовскому, что у меня тридцать девять и пять, стрим отменяется.

– Вы перенесете стрим в четвертый раз? – осторожно поинтересовалась Кристин.

Игорь ничего не ответил.

«Тянешь время», – мигнуло на часах сообщение с закрытого номера.

Он вытащил из воздуха клавиатуру, пальцы зависли над клавишами, которые едва заметно сияли в ожидании.

Сейчас или никогда.

«Могу постримить из Башни, если мы горим».

«Давай, сынок. У тебя все нормально? Все в силе?» – не успокаивался номер.

Игорь усмехнулся и посадил на шею маленького робота-гримера, похожего на жука. Тот начал ползать по синякам и заливать их тональным кремом. Стало щекотно.

«Более чем. Готов через полчаса».

Соколов двинулся к нишам с одеждой, которые Кристин, как обычно, открыла для него, и выбрал самый роскошный черный костюм из всех, что нашел, белоснежную рубашку и тонкий угольно-матовый галстук. Медленно провел ладонью по столешнице, где под стеклом виднелись ряды очков, запонок и других безделушек за миллионы крипторублей.

«Тебе они больше не понадобятся».