Девочка со спичками

Желтый газ с шипением стал заполнять комнату.

Макс отбежала и прижала к лицу мокрую тряпку.

В густом тумане она увидела, как Соколов дотронулся кончиком кроссовка до баллона и изо всех сил пнул его от себя.

Баллон с грохотом откатился в другой конец кухни, продолжая дымить.

Теперь Игорь точно не смог бы дотянуться до него – даже если бы захотел.

Макс повело. Она выскочила за дверь, начала спешно обкладывать щель под ней мокрыми тряпками из таза с водой – и услышала, как Соколов глухо закашлялся:

– Иди!

И она, хлопнув дверью, бросилась вон, стремглав сбежала по ступеням с четвертого этажа и вылетела на улицу.

Там все гудело от туристов, от какого-то дикого карнавального шествия – это был фантасмагорический театр, цирк уродов. Люди фотографировались, подпрыгивали за улетающими воздушными шарами, целовались, ели мороженое, катались на маленьких лодках, взрывали шутихи и фейерверки, запускали огромные проекции дирижаблей и драконов в небо.

Она глянула в темное окно сорок второй квартиры – ничего было не разглядеть, режим штор работал исправно.

Макс с тревогой села в кафе внизу, то и дело проверяя браслет, – он не вибрировал, только спокойно мигал время от времени красным.

Заказала себе стейк из лосося, кофе, апельсиновый сок.

– Вам с сахаром? – поинтересовался робот-официант.

Она подняла на него стеклянные глаза:

– А?

Макс ела, смотрела тупые 3D-ролики, которые крутили без звука в общем зале, сквозь пелену дыма вейпов глядела в свою тарелку, снова ела, ходила в туалет пару раз, выдержала нашествие офисных леммингов во время обеда – «Салат, суп и напиток, и добавьте, пожалуйста, мороженое не из ланч-меню», – она наизусть выучила их самый популярный заказ. Потом, часам к семи, в кафе стали подтягиваться нарядные женщины и мужчины – поблизости был какой-то театр, из новых, иммерсивный, модный до ужаса. Она поняла это по обрывкам разговоров.

Блестели бокалы с шампанским, гости обсуждали литературу, кинопремьеры, свежие сплетни. «Капсула» идеально воссоздавала контекст старого центра Москвы, Патриарших и Чистых, Арбата с его световыми инсталляциями, однако все это были почти неузнаваемые, перекрученные нейросетью и сознанием Соколова места.

«А вдруг он там уже умер?!» Мысль качнула ее над столом, но она тут же одернула себя: после смерти тестировщика сон мгновенно заканчивался. А поскольку снореальность не исчезла, то Соколов – по крайней мере, в каком-то виде – все еще был жив.

Она тянула время и заказывала себе шампанское, бокал за бокалом, и почему-то пила очень много – как когда-то Игорь в первый вечер их встречи, – но не пьянела, только все больше мрачнела и царапала запястье с браслетом.

«Сиди и жди. Ну подумаешь, немного отравится. Ну, в конце концов, не может же он умереть от такого маленького баллончика с газом. Люди на войне и не через такое проходят – и выживают. Это шанс узнать правду. Какая разница, как именно? Он же сам предложил…»

– Что-нибудь еще будете заказывать? – вежливо поинтересовался робот. Кажется, в седьмой раз за день.

Макс вздрогнула:

– Да, да, сейчас…

Мысли не собирались, они рассыпались бисером по блестящему столу, по пламени свечи рядом со стеклянной вазочкой, до половины заполненной водой. В вазе стояли обрезанные почти до бутонов нарциссы.

Робот замер в ожидании, помигивая круглыми глазами.

– Скажите, у вас есть мандарины?

* * *

В квартире было очень тихо. Она стояла на пороге, прислушиваясь.

Ни движения, ни крика, ни стона.

Опрометью бросилась на кухню – все в квартире намертво пропиталось сладковато-горьким запахом газа – и распахнула дверь.

Газ почти рассеялся, наверное, он все-таки выходил через невидимые щели в другие комнаты и на улицу – Макс даже не стала прижимать к лицу тряпку.

Соколов лежал перед ней на том же месте, все еще прикованный к батарее, – в мокрых джинсах, в луже рвоты и без сознания.

– Блядь… – выдохнула она.

Борясь с отвращением, обошла тело и дотянулась до ручки-диктофона.

Снова посмотрела на него.

«Не смей. Сначала послушай, что он там наговорил. Он же не умер? Не умер».

Перемотала запись на самое начало и хотела нажать на «play».

– Блядь.

Отбросила ручку, та со стуком покатилась по столешнице.

Упала на колени, заметалась над ним:

– Игорь! Игорь…

Руки тряслись; она высыпала на пол из автонома все, что там было.

«Вода, вода, пожалуйста, мне нужна вода!»

Поспешно освободила тощее запястье от наручника, плеснула Соколову в лицо из бутылки.

– Очнись, господи, я… не хотела так.

Она подтянула его выше, осторожно усадила, как куклу, прислонив к батарее, – но он не приходил в себя.

Макс метнулась в коридор, схватила из таза ледяную тряпку и стала обтирать ему лицо.

– Ну пожалуйста, пожалуйста…

Размахнулась и влепила ему несколько пощечин.

Игорь застонал, громко закашлялся и вцепился в нее как клещ.

– К-кира… Я думал, ты больше не придешь….

Макс застыла от этого имени.

– Прости меня, я почти ничего не вспомнил… Только какой-то мост… меня везли… по старому мосту в машине… и красные башенки со звездами за окнами… Кремль? Наверное, нам надо на тот мост… послушай запись…