Девочка со спичками

Кира не помнила, когда это началось, – кажется, на излете учебы в колледже, перед самым поступлением в университет. Измотанная подготовкой к вступительным экзаменам, она не спала больше сорока восьми часов – и это был ее рекорд на тот момент. Тогда она уже полгода снимала комнатку рядом с Пироговской больницей – зарплата теперь позволяла. В тот день Кира вышла из подъезда под залитые июньским солнцем кроны деревьев. Она покачивалась от слабости и недосыпа, поэтому двое мужчин в костюмах, садившихся в дорогую серебристую машину, буквально отбросили ее к стене подъезда своим разговором.

– Там все шито белыми нитками… Ты новости-то видел? «Взрыв на электрозаправке в Можайском районе предварительно квалифицирован как теракт». А дальше сплошные «уточняется» и «неизвестно». Неизвестно им, ага. Зарядные станции и так на половине заправок не работают, еще и кризис… Короче, всегда ищи, кому выгодно, Серег.

– Да кому, блин, выгоден этот взрыв?

– Кому, кому, – да хотя бы тем, кто машины бензиновые до сих пор выпускает, ЗИЛу и всей этой пиздобратии. Только Егоров тут ни при чем, я тебе зуб даю – он нормальный мужик, я с ним в армии служил… Но заправку они расхерачили, конечно, – мое уважение. Проще новую построить.

Киру затрясло.

Теракт. Шито белыми нитками. Всегда ищи, кому выгодно.

Она изо всех сил сжала скальпель в кармане и вбежала обратно в подъезд. Сердце колотилось в горле, Кира перепрыгивала через две ступеньки, а время растягивалось, и вот уже стены совсем не стены, а вязкое желе с молоком, и кажется, что она никогда не выберется отсюда, не добежит до квартиры, потому что паника сожрет ее и выплюнет горстку костей на коврик у двери.

Кира закрылась дома в своей комнате, вытащила проекцию из часов и заскользила глазами по строчкам новостей: «Взрыв на заправке в Можайском районе Москвы, детали уточняются», – но поняла, что на самом деле должна искать нечто совсем другое.

Она в панике вводила в поисковик «Теракт в Троицке-N» – и натыкалась везде на какие-то отписки, хотя прошло уже – боже, несколько лет! – и снова гуглила, и ругалась сквозь зубы, сдерживая крик.

Всегда ищи, кому выгодно.

Мечникова яростно сохраняла ссылки, записи и скриншоты, судорожно жала на «Печать», и принтер гудел, и его тошнило пластиком, а она хватала распечатки и резала, резала их скальпелем, безжалостно отсекая ненужное, оставляя только суть, а потом методично лепила это на стены, еще и еще – пока вся стена сверху донизу не оказалась покрыта одними только фактами и цитатами о теракте – тем немногим, чем Кира теперь, спустя столько времени, могла располагать.

«Что ж, с чего-то надо начинать». Она осмотрела свое творение и довольно улыбнулась. На щеках пылал лихорадочный румянец, а шар внутри подозрительно помалкивал.

Сегодня Кире не нужно было в больницу, потому что она взяла отпуск на неделю перед экзаменами. Из-за них девушка не волновалась: знаний в ее голове хватило бы на несколько медицинских библиотек.

По-настоящему ее теперь интересовало только одно: кто виновен в том, что жизнь Полины Максимовой закончилась, так толком и не начавшись?

* * *

– Постановлением главы Департамента здравоохранения города Москва А Гэ Златопольского поручено главному врачу Городской клинической больницы номер один имени Пирогова Жигалевой Илоне Ильиничне провести внеплановую реорганизацию учреждения и сокращение кадрового состава на тридцать процентов…

Илона устало выдохнула сигаретный дым в воздух. Она давно не стеснялась Киры и курила прямо в кабинете, распахнув окно.

– Нет, ну ты представляешь, Кир? Сраный Златопольский, чтоб его черти драли! И ведь за эту реформу они всем, кому надо, занесли – сто процентов. А разгребать нам. У меня просто слов нет.

Кира подавленно молчала. Она пришла к Илоне сегодня, втайне надеясь как-то аккуратно сказать ей, что вчера поступила в Институт нейробиологии Бахмутова – самый престижный, с зашкаливающим до небес конкурсом московский медуниверситет, в который она прошла сравнительно легко. Мечникова оказалась третьей в потоке по количеству баллов – больше было только у победителей Битвы Школ среди одиннадцатых классов, и они проходили по отдельной квоте. Она знала, что эта новость, с одной стороны, обрадует Илону, а с другой – станет выстрелом в сердце. Во время проверок и мероприятий Жигалева с некоторых пор с гордостью представляла Киру как свою научную ассистентку всем высоким медицинским начальникам, и те с сомнением и удивлением пожимали маленькую руку девушки – они никогда не встречали на такой должности вчерашнюю школьницу.

– Сволочь этот Златопольский, – вдруг ответила Кира. – Лапинский выкормыш, его еще до Соколова поставили, причем непонятно, за какие заслуги. Он жену свою до психушки довел, она лежит там до сих пор.

Илона удивленно приподнялась.

– Ты что, политикой интересуешься?