Девятнадцать минут

Дрю поднял глаза:

– Разослал всей школе.

– Позвольте мне уточнить, – произнес адвокат. – Вы взяли письмо глубоко личного содержания, написанное не вами и адресованное не вам, письмо, в котором Питер выразил свои самые сокровенные чувства, и разослали его по электронной почте всем ученикам вашей школы?

Дрю не ответил. Джордан положил листок на ограждение свидетельского места и ударил по нему ладонью:

– Ну так как, Дрю? По-вашему, это была хорошая шутка?

Дрю Жирар так потел, что не удивился бы, если бы все вокруг стали показывать на него пальцем. Он чувствовал, как струи пота сбегают между лопатками и затекают под мышки. Еще бы! Сука-прокурорша так его подставила! Отдала на растерзание этому гребаному адвокату! Теперь все всю жизнь будут считать его, Дрю, полным засранцем, хотя он, как и все в их школе, просто хотел поприкалываться.

Он встал, готовый пулей вылететь не только из зала, но, пожалуй, и из города, однако в этот момент к нему подошла Диана Ливен:

– Мистер Жирар, мы еще не совсем закончили.

Он, поникнув, снова плюхнулся на стул.

– Вы давали обидные прозвища кому-нибудь, кроме Питера Хоутона?

– Да, – устало ответил Дрю.

– Бывает, что ребята дразнят друг друга, верно?

– Иногда.

– Еще кто-нибудь из тех, кого вы обзывали, стрелял в вас?

– Нет.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы еще с кого-нибудь, кроме Питера, стягивали штаны?

– Конечно, – ответил Дрю.

– А кто-нибудь из тех, с кого стягивали штаны, в вас стрелял?

– Нет.

– Вы рассылали шутки ради еще чьи-нибудь письма?

– Раз или два.

Диана сложила руки:

– Кто-нибудь из этих людей в вас стрелял?

– Нет, мэм.

Прокурор вернулась на свое место:

– У меня все.

Дасти Спирс понимал ребят вроде Дрю Жирара, потому что и сам в свое время был таким. Он считал, что у крутых парней две дороги: если везет, они получают футбольную стипендию для учебы в большой десятке университетов, где можно обрасти такими деловыми связями, что потом всю жизнь будешь играть в гольф, а если не везет, то вместо стипендии они получают травму колена, после которой остается только преподавать физкультуру в школе.

В суд Дасти Спирс явился при галстуке. Застегнутый ворот рубашки сдавливал горло: в отличие от пресса шея тренера до сих пор выглядела так, как двадцать лет назад, когда он сам играл в местной команде.

– Питер не был спортивным парнем, – сказал Дасти, отвечая на вопрос прокурора. – Кроме как на своих уроках, я его нигде никогда не видел.

– Вы не замечали, чтобы другие дети его дразнили?

– Возня в раздевалке – обычное дело, – пожал плечами Дасти.

– Вы вмешивались?

– Наверное, говорил ребятам, чтобы угомонились. Но это часть процесса взросления, разве нет?

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы имя Питера Хоутона упоминалось в связи с какими-то угрозами?

– Протестую! – вмешался Макафи. – Это гипотетический вопрос.

– Протест принимается, – ответил судья.

– Если бы вы услышали, вы бы вмешались?

– Протестую!

– Принимается.

– Так или иначе, о помощи Питер не просил, верно? – не растерялась прокурор.

– Верно.

Она села, встал адвокат Хоутона – один из тех скользких типов, которых Дасти не переваривал. В школе такие не могут ногой по мячу попасть, но, когда пытаешься их научить, так усмехаются, будто точно знают, что через несколько лет начнут зарабатывать в два раза больше тренера.

– Принята ли в вашем учебном заведении какая-либо политика в отношении травли одних учеников другими?

– У нас такое не разрешается.

– Вот как, – сухо сказал Макафи. – Приятно слышать. Но предположим, вы почти ежедневно наблюдаете эту самую травлю у себя под носом – в раздевалке. Согласно школьным правилам, как вы должны действовать?

Дасти недоуменно уставился на адвоката:

– Это в правилах и написано. Сейчас у меня их при себе нет.

– А при мне, по счастью, есть, – ответил Макафи. – Посмотрите на фрагмент, который я отметил в качестве вещественного доказательства номер два. Здесь изложена политика старшей школы Стерлинга в отношении травли одних учеников другими?

Дасти взял протянутый ему лист:

– Да.

– Вы получаете эти правила каждый год в августе. Верно?

– Да.

– Это последняя версия документа, утвержденная в две тысячи шестом/две тысячи седьмом учебном году?

– Думаю, да, – ответил Дасти.

– Мистер Спирс, я прошу вас внимательно изучить этот документ, первую и вторую страницу, и найти то место, где говорится, что вы, как учитель, должны делать, если стали свидетелем травли.

Дасти, вздохнув, принялся читать. Обычно, когда ему вручали распечатку школьного устава, он запихивал ее в ящик стола, где лежали меню доставки еды. Самое важное он знал и так: не пропускать дни повышения квалификации, согласовывать изменения в расписании с администрацией, не оставаться наедине с девочками.

– Здесь написано, – сказал Дасти, – что школьный совет стремится создать всем учащимся и преподавателям безопасные условия для обучения и работы. Физические или словесные угрозы, сексуальное домогательство, притеснение младших старшими, запугивание и оскорбления не допускаются. – Дасти поднял глаза. – Это отвечает на ваш вопрос?