Девять хвостов Кицунэ. Рассказы о лисах-оборотнях

Но Алекс вместо того, что бы как-то помешать Егору, махнул ему рукой, зовя за собой: и побежал впереди, показывая дорогу. Помощь пришла совершенно неожиданно. Егору повезло! Они сделали несколько поворотов, и Алекс остановился перед неприметной дверью.

– Сюда, ― показал он Егору.

Егор толкнул дверь: та открылась.

– Спасибо, ― поблагодарил Егор уже с улицы.

Алекс в ответ только хмыкнул:

– Еще посмотрим, кто лидер!

Это были задворки НИИ. Егор побежал, не разбирая в темноте дороги, споткнулся о бордюр, чуть не упал, оглянулся: в светящемся прямоугольнике двери, скрестив руки на груди, стоял Алекс, отбрасывая на асфальт гигантскую тень.

Лесная дева.

Был конец июня. Юра сдал сессию. На последнем экзамене седой профессор, упираясь в щеку кулаком, одобрительно кивал, слушая его ответ. Первым вопросом в билете стояла «Калевала». Юре повезло: он недавно читал этот карело-финский эпос. Ему нравился полет фантазии в «Калевале»: какие только персонажи не померещатся в сгущающемся мороке: очевидно, что такой эпос могли сочинить только люди, жившие на болоте и надышавшихся болотных испарений.

Юра думал, чем заняться на каникулах, и когда к нему подошел его однокурсник Андрей и предложил пойти в поход, охотно согласился. Юра любил природу, но в городе она была слишком фрагментарна, и только в походе, идя весь день с рюкзаком по полевым дорогам и лесным тропинкам, можно напитаться природой, как губка водой.

Андрей был сильным, выносливым, настоящим первопроходцем, именно такой тип людей, как представляется, заселил Сибирь и Дальний Восток. В тоже время он сочинял стихи, был пушкинистом, сделал сенсационное открытие, что Пушкин сам написал себе «анонимное» письмо, которое послужило поводом для дуэли с Дантесом, но прощал все своему любимому Пушкину: «Поэт, в общем-то, может быть безнравственным: это даже идет на пользу его творчеству», – говорил Андрей, смотря добрыми глазами через толстые стекла очков.

Еще в поход пошел брат Андрея Сергей: физик по образованию. Высокого роста, длинноволосый с бронзовым загаром на лице (альпинист, он уже успел загореть), одним словом, настоящий Следопыт.

В поезде, идущем из Москвы в Вологду, пассажиров было не много. Юра закинул двумя руками рюкзак, как баскетболист мяч, на верхнюю полку. За окном проплывали гаражи, на крышах которых торчали похожие на поганки вентиляционные трубы с флюгарками.

– Клеенку взяли от дождя? – спросил Андрей.

– Я взял, ― ответил Юра.

– У меня зонтик, ― сказал Сергей.

– Отлично, ― кивнул головой Андрей, ― я 3 килограмма растворимого картофеля из сухпая бундесвера достал – живем.

– Расскажи нам про маршрут, – попросил Юра.

– Сначала Вологда, потом Кирилло-Белозерский монастырь, дальше Ферапонтово.

– Почему Ферапонтово?

– Там был в ссылке патриарх Никон. Рядом с монастырем озеро, в котором Никон приказал насыпать остров похожий на корабль, а посередине большой крест, как мачта, интересно посмотреть.

– Наверно, мечтал уплыть: с воображением был мужик, ― уважительно сказал Юра.

Путешественники вышли из поезда. Вологда поразила их своими деревянными домами, украшенными богатой резьбой: веерообразные розетки в нишах окон, резные пилоны, наличники, и конечно белые резные палисады. Удивляло стремление людей к пусть и недолговечной красоте. Это был город – экспромт, и только писающая собака возле памятника первому электрическому столбу была чугунной – на века.

– Тут Николай Рубцов родился, ― сказал Андрей.

– У него хорошая строчка есть: «Все движется к темному устью», но лучше бы «Жизнь движется к темному устью» ― хороший поэт, ― кивнул головой Юра, ― вообще задача поэта наиболее точно передать то, о чем каждый смутно догадывается, но не может найти подходящих слов, чтобы выразить свою мысль.

– Это точно, ― поддакнул Андрей.

На автовокзале они сели в автобус – старый пазик, у которого в салон приникали пары бензина, но, к счастью, ехали не долго, Андрей сказал:

– Выходим, посмотрим тут один монастырь, а дальше пойдем пешком.

Белый словно из снега монастырь среди подступающих к его стенам изумрудных полей, выглядел очень красиво. Но когда путешественники подошли ближе: картина предстала пред ними уже не такая радужная: свежее выбелен был только верхний ярус колокольни и башенки церкви, чтобы радовал вид издалека, на всей остальной площади стен в разных местах сквозь старую побелку проступала кирпичная кладка. Золотой центральный купол церкви окружало множество маленьких темно-синих со звездами куполов, как будто ангельское воинство Бога с крестами в руках. Из одной точки золотой купол казался восходящим солнцем (так сверкал) из-за темно-синего купола.

– Язычники, которые поклонялись своим богам в лесу на поляне, говорили, что христиане заточили своего Бога в храме, ― сказал Юра, ― нет: Бог в красоте самого храма.

– Да, ― поддержал его Сергей, ― красивый собор.