Девять камер ее сердца

— В 1966 году город затопила река… и это было самое выдающееся событие всех последних лет.

Ты рассмеялась и посмотрела на меня в солнечном свете так, словно только что разглядела меня как следует.

— Чем ты занимаешься?

Я сказал, что работаю с машинами. Что я инженер.

— Какой инженер?

Я участвую в производстве прецизионных инструментов для ракет.

Ты широко раскрыла глаза:

— Потрясающе.

— Ну, не то чтобы я выходил прямо в открытый космос, — смеясь, сказал я.

— Но какая-то часть тебя выходит.

— Ну да, — признал я. — Наверное. Я никогда не смотрел на это таким образом. А ты? — спросил я. — Что делаешь ты?

Ты сказала, что выступаешь на трапеции.

И я воспринял это всерьез, пока ты не расхохоталась, когда я спросил, входишь ли ты в какую-нибудь цирковую труппу.

— Почему бы тебе не спросить, кем мне всегда хотелось стать? — предложила ты.

— Ладно, и кем же тебе всегда хотелось стать?

— Оригамистом.

— Кем? — Я понятия не имел, что ты такое сейчас сказала.

— Оригамистом. Тем, кто делает оригами.

Я чувствовал себя идиотом.

— Что такое оригами?

— Искусство сложения из бумаги.

— Сложения чего?

Ты пожала плечами:

— Чего угодно. Зверей, птиц, насекомых, коробочек…

— Но… для чего?

Ты посмотрела на меня так, словно никогда раньше не задумывалась об этом.

— Для того, чтобы… я полагаю… Ну, мой школьный учитель искусств должен был бы знать.

— И что бы он сказал? — спросил я.

— Зная его, он, возможно, сказал бы, что мы странные существа… что нам нравится изображать окружающий мир и наблюдать за тем, что получилось…

— А почему тебе это нравится?

Ты помедлила:

— Думаю… потому что с оригами тебе больше ничего не нужно. Ни краски, ни чернил… Ты ничего не отнимаешь, как в скульптуре… Ты начинаешь с листа бумаги и заканчиваешь листом бумаги, но он… преобразуется.

Тут позади нас раздались громкие крики. Прибыл автобус с туристами, и они фотографировались, размахивая в воздухе шапками и флагами.

— Пошли, — сказал я. — Я отвезу тебя еще кое-куда, где, я думаю, тебе понравится.

Ты пошла за мной, не сказав ни слова.

На сей раз я отвез нас далеко от города.

Я видел, как ты смотришь на внезапно возникшие пространства полей подсолнечника и ряды высоких кипарисов, залитые ровным солнечным светом. Спустя двадцать минут мы свернули с основного шоссе и поднялись на небольшой холм. В конце, за парковкой, стоял средневековый монастырь.

Ты пришла в восторг. Оживилась. В твоем голосе и походке вдруг появилась новая энергия.

Ты, не переставая, повторяла, как все это прекрасно. Что этого нет ни в одном путеводителе и это не могут найти вездесущие туристы. Мы зашли во двор, полосатый от света и теней. Было так тихо, что слышно было пение птиц. Тут осталось лишь несколько монахов, сказал я тебе, и вокруг нас сгустилась благочестивая тишина. Мы смотрели, как солнце светило все ярче, а затем поблекло, спускаясь за холмы вдалеке. Ты обернулась ко мне. «Спасибо». Я подумал, что тебе хочется поцеловать меня. Я видел это в твоих губах. В том, как твои глаза чуть дольше, чем нужно, задерживались на моем лице. Но я не был уверен, так что не стал пытаться. Пока.

Мы вернулись к машине, и я предложил подвезти тебя в хостел, где ты остановилась. Но ты не предложила мне в ответ встретиться снова.

— У тебя есть планы на вечер?

— Особенных нет, — сказала ты.

— Вот мой номер… — Я написал его на клочке бумаги. — Если захочешь выпить или поужинать, пришли сообщение…

— Ладно. — Ты сунула бумажку в сумку, никак не давая понять, появишься ты или нет.

Но это максимум, на что я был готов. Все остальное зависело от тебя.

Я вернулся домой, в квартиру, которую снимал в пригороде с двумя соседями, и стал ждать.

Время шло, а от тебя ничего не было. Я уже был готов сдаться, думая, что проведу тихий вечер дома, глядя кино, когда телефон пискнул. Ты писала так же, как разговаривала. Точными краткими фразами. «Привет, встретимся позже? Я пытаюсь написать тебе. Надеюсь, ты получил».

Я ходил по комнате, счастливый.

— Да, заеду за тобой в девять?

— Да. До встречи!

Я решил поехать в город на трамвае, чтобы выпить с тобой больше чем один бокал. Куда бы тебя повести?

Потом я ждал у входа в твой хостел, глядя, как молодежь входила и выходила, смеясь и болтая на множестве разных языков. Наконец появилась ты. На тебе была короткая джинсовая юбка, черная майка и сандалии с ремешками. Ты только что приняла душ, и я чувствовал цитрусовый запах твоих волос, словно от летних лимонов.

Я сказал, что мы можем пройти к реке, и ты, казалось, обрадовалась.

Вечерний город был прекрасен.

Особенно старый мост, построенный из средневековых камней, простирающийся над рекой, в воде которой мерцали огни.

— Когда-то на нем торговали мясники.

— Что?

— Мясники.

Ты засмеялась, говоря, что в это трудно поверить.