Девять камер ее сердца

Это был один из тех июльских дней, когда ты реально начинал ощущать наступление самого жаркого времени года. Туристы прямо с ума сходили, и уличные лоточники тоже. Вокруг каждой городской достопримечательности выстраивались многокилометровые очереди. Я уже привык к этому и знал, каких улиц надо избегать. Я поставил машину в боковой улочке возле бара и пошел пешком. Была суббота, и я радовался, что у меня выходной. По выходным я ходил смотреть теннис в то единственное место в городе, где транслировали эти матчи. Английский паб. Вернее, «Английский паб», каким его можно вообразить тут, на материке. Стены, обшитые деревом, стойка с пивом, кожаные диваны. Народу внутри было немного. В этот город все приезжали, чтобы любоваться искусством и архитектурой, и в их расписание не входило пялиться на то, как пара мужиков лупят по мячу на светящемся экране.

В баре сидела ты.

В белом платье с бледно-голубыми цветами. На ногах — плетеные сандалии. Волосы спадают на плечи. Голые загорелые руки. Сидя ты казалась маленькой. Перед тобой стояла пинта пива в высоком бокале и миска с чипсами. Ты сидела ко мне спиной. Внимательно следила за матчем. И я не мог разглядеть твоего лица.

Сперва я заинтересовался только потому, что ты была тут единственной женщиной, и я подумал, красива ли ты. Вдруг у тебя незабываемое лицо.

Потом ты повернулась и что-то спросила у бармена.

Твои щеки краснели, как будто ты слишком долго пробыла на солнце. Но глаза были большими, яркими и темными, как ночь, в которой есть обещание. Ты скользнула взглядом по пабу, по двум другим мужчинам, следившим за игрой, и наконец по мне. Ты поглядела на меня и улыбнулась:

— За кого ты болеешь?

Я не сразу понял, что ты говоришь со мной.

— За того, кто лучше.

Ты состроила рожицу:

— Дипломатично… и скучно.

Ты даже не представляла, насколько была права. Я такой и есть. Хотя меня поразила твоя прямота.

— Откуда ты? — Я не мог определить, кто ты, даже по твоему акценту.

Ты сказала откуда.

— Покажи, где это, — сказал я, вытаскивая свой телефон. Это был предлог, позволяющий мне сесть поближе к тебе. От тебя пахло потом и солью и еще чем-то резким и сладким, вроде персиков.

— Вот тут, — указала ты точку на экранной карте.

— Так далеко… Ты здесь в отпуске?

Ты отхлебнула пива и кивнула.

— Ты путешествуешь одна?

Тут ты, кажется… как бы это сказать… рассердилась.

— Ну да, — сказала ты. — Хотя мои родители и хотели превратить это в такой семейный отпуск… Но нет, это для меня, и только для меня. Хотя я была бы не против взять свою кошку.

Я сидел, чувствуя себя слегка неловко, и ты, наверное, заметила это и рассмеялась:

— Извини… Не знаю, зачем я сказала тебе все это… Но я действительно сама по себе.

— И как тебе нравится город?

— Ненавижу его.

Не сдержавшись, я засмеялся. Такая прямота была для меня непривычной. К тому же она сильно противоречила твоей внешности, всем этим цветам и развевающимся волосам.

— Почему? — спросил я, хотя думал, что знаю ответ.

— Слишком много туристов… все забито… Мне даже ваш собор не понравился, такой розовый, белый и зеленый.

Ты решила, что я местный, и я не стал тебя поправлять. Странным образом мне захотелось заступиться за город, хоть он и не был моим.

— Ты не дала ему шанса.

— Дала, — возразила ты и рассказала, как провела все утро в поисках тихого скверика, пустой церквушки, ресторана, где тебя не пытаются ободрать. — Все это просто ужасно, — заключила ты.

— Возможно, — предложил я, — я смогу показать тебе что-то, что заставит тебя передумать.

Вместо того чтобы отказаться, заподозрив неладное, ты явно заинтересовалась. Твое сердце было открытым, как небо. Это редкость, и я был тронут.

Ну или ты действительно была по горло сыта этим местом.

Мы посмотрели еще игру или две, допили пиво и ушли.

В моей машине ты сперва чуть не села на водительское место, потому что там, откуда ты приехала, люди ездят по другой стороне. Мы оба рассмеялись, и ты легко скользнула на правое сиденье.

— Куда мы поедем?

— Подожди, скоро увидишь, — ответил я.

Мы свернули в сторону реки, а затем медленно выехали из города и направились вверх по лесистому склону. Наклонив голову набок, ты смотрела на деревья и в небо и говорила, что они прекрасны.

Прекрасна была ты.

Твое платье задралось вверх, и я старался не пялиться на твои бедра. На твою шею. Вырез платья доходил как раз до места, где начинала круглиться грудь, гладкая и мягкая. Сам не понимаю как, но мне хотелось — мне было необходимо — коснуться ртом и их, и тебя.

— Я не знаю, как тебя зовут…

И правда. Ни ты, ни я даже не подумали спросить об этом.

Мы торжественно представились друг другу.

— И что, есть разница?

Нет, ответила ты. Никакой разницы.

На вершине холма я остановился. С одной стороны там была церковь, классическое белое строение с широкими ступенями, а напротив нее — известная смотровая площадка, с изогнутой балюстрадой по краям. Тут было тише, чем в центре города, но по твоему лицу я понял, что все же недостаточно тихо. Но мы все равно облокотились на перила и стояли, глядя на высящиеся башни, красные черепичные крыши и мосты.