Девять

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

1

1.4.

Редкий мартовский снежок, растерянный, робкий: белое, рожденное серым.

– Будущее, будущее… А мы вот научились видеть прошлое.

Веня, наслаждаясь реваншем за те моменты, когда он вынужден был признавать мою правоту (зная, что я глубоко переживаю мою нечаянную победу), впадал в транс абсолютного нарциссизма, когда он истово верил в безграничные возможности творческого духа (за всё заплачено рукою щедрой!), царящего в его империи.

– Ты, Плиний, можешь восстановить прошлое в деталях? Не веришь, что это возможно?

Элементарно. Вот пилюля, да, да, эта маковая росинка. Прими её – и добро пожаловать в своё родное прошлое. Поброди по закоулочкам. Припади к истокам.

Нюанс такой: ты сможешь возвратиться только туда, где однажды возникло сильное эмоциональное потрясение, связанное с риском для жизни, возможно, с чьей-то смертью.

Даже когда «вспомнишь», восстановишь в памяти что-нибудь нейтральное (например, ты собирал тюльпаны), знай, что это как-то связано с потрясениями. Мы научились «ловить» адреналиновые следы мощных эмоций. Хочешь пилюлю? Хочешь по-настоящему познать себя?

Предупреждаю: у тебя будет меняться сознание, и рано или поздно ты утратишь свою идентичность, основа которой – вера в разум. Зато станешь таким, как я, не верящим ни в сон, ни в чох, ни в вороний грай. А если не станешь, ты ничего не поймёшь в жизни и человеке. Я верю в нутро, в ядро человека – в натуру. Хочешь пилюлю? Боишься?

Я боялся. Но хотел.

– Что тебя смущает?

Меня смущал такой нюанс. Я знал, что картинки детства ярко оживают перед смертью. Стоило ли так небрежно дёргать тигра за усы? Так самоуверенно окликать смерть, которая ещё сама не торопится приглашать тебя первым звоночком туда – в общем, всем известно, куда (хотя толком об этом никто из живых ничего не знает).

Я сказал об этом Вене.

– Все наши, человеческие, достижении связаны с тем, что мы выцарапываем информацию у небытия; если хочешь, тесним смерть. Всё это связано с риском, всё на грани фола. А разве становятся чемпионами иначе? Хочешь пилюлю?

Я понимал, что противиться воздействию «маковой росинки» бессмысленно. Сознание включалось только на краткое время, на миг – и то для того, чтобы убедиться, что оно не управляет информационным комплексом по имени Платон, а лишь бесстрастно констатирует сам факт процесса некой «перезагрузки» всех сфер, связанных с высшей психикой и высшим разумом, «перезагрузки», происходящей помимо сознания.

Через минуту я обнаружил себя на диване, свернувшимся калачиком, словно от нестерпимой боли (смотрел я сверху в отверстие, похожее на замочную скважину). Нет, скорее, я напоминал эмбрион человека.

Еще через секунду провалился в сон.

Именно в этот момент я проснулся – и сразу понял: то, что я успел разглядеть, погружаясь в бездонность сна, мне не понравилось, именно потому не понравилось, что слишком было похоже на правду. Я пробудился, имея пробоину внутри корпуса, – рваную рану в сердце.