Девяносто третий

Курортные романы редко перерастают в нечто большее. Однако, уезжая, Алексей оставил Даше номер своего домашнего телефона. И вот она опять позвонила украдкой и торопливо рассказывала что-то про свою однообразную жизнь за Полярным кругом, откуда теперь, может быть, очень и очень нескоро получится выехать на теплое море. Слушая ее, он испытывал какую-то неловкость. Совесть не имела отношения к этому, но… Всё дело было в малопонятном «но». Конечно, там, на юге, никто никому ничего не обещал. Но эти утренние разговоры продлевали и питали какую-то эмоциональную связь между ними. Как с ней поступить, Алексей не знал.

– Дашенька, мне мчаться надо, – тихо сказал он, невольно подстроившись под ее полушепот.

– Да, конечно. А то тебя ругать будут, – откликнулась она.

– Я тебя целую.

– И я тебя тоже. Ты береги себя!

Последняя фраза прозвучала очень трогательно. Положив трубку, он подержал ее с полминуты на рычажках, потом завязал шнурки, подхватил свою репортерскую сумку и взялся за колесико замка.

По коридору желтоватого дома, по всему правому крылу шестого этажа, озабоченно сновали хмурые люди с бумагами, портфелями, кейсами и папками. Путь каждого из них лежал к дверям губернаторского кабинета. Видимо, заступник народа проводил очень важное совещание, призванное еще сильнее упрочить заботу о простом человеке. Алексей несколько по-новому посмотрел на эту суету, сворачивая в сторону приемной полпреда. Схемы от братьев Киреевых упорно не шли из головы.

Он увидел Милу с порога. Та прижала палец к губам и жестом показала: погоди, мол, сейчас выйду. Но вместо нее появился Зимин.

– Пошли, прогуляемся.

– Мне Мила пресс-релиз обещала…

– Это я просил ее позвонить, – перебил помощник полпреда.

– Вы? А пресс-релиз? – не понял Алексей.

– Возьми, пусть будет, – Михаил Евгеньевич сунул ему в руку сложенный вчетверо листок.

В конце коридора они зашли в лифт и доехали до второго этажа. В полной тишине свернули за угол и спустились еще немного по короткой лестнице. Михаил Евгеньевич достал связку ключей, открыл простую дверь без таблички.

– Прошу. Знакомая картина?

Они стояли на галерке самого большого в этом здании зала, где заседал областной Совет, а до роспуска обкома КПСС регулярно собирался партийно-хозяйственный актив. Сейчас президиум пустовал, и в зале с тысячей кресел тоже не было ни души.

– Впечатляющий вид, – оценил Алексей. – Мы кого-то ждем?

– Нет. Просто здесь можно говорить свободно.

– В смысле?

– Не доверяю я нашим кабинетам.

– Сейчас у всех повышенная бдительность? – осведомился Алексей.

– А у кого еще? – вопросом на вопрос ответил Михаил Евгеньевич.

– Неважно. Что за ерунда вообще? Вы – власть, ваш начальник – представитель президента страны. Кто здесь может слушать его или вас?

– Кто охраняет, тот и слушает всегда, и сольет кому угодно. Ты лучше поделись впечатлениями от митинга.

– Впечатления сильные, – сказал Алексей, – особенно от речи товарища Мясоедова. Могу запись дать.

– У меня уже есть, спасибо. Кстати, помнишь историю с «Русской республикой» пару месяцев назад?

– Смутно, если честно. Я в отпуске был.

– На каждом столбе в каждом районе листовки с рисунками висели – за «Русскую советскую социалистическую республику», независимую от Кремля. Дескать, коренное население доведено до отчаяния, правят инородцы под диктовку США, общенародная собственность – в руках еврейского капитала, и тому подобное, – напомнил помощник полпреда. – Прокуратура дело возбудила.

– Точно, теперь помню. Нашли кого-то?

– Нашли, только не прокуратура.

Следующим словам Михаила Евгеньевича специальный корреспондент почему-то не слишком удивился.

– Тираж был отпечатан в типографии «Авиастроя». Так-то.

– На заводе своя типография есть?

– Там много чего есть.

Алексей посмотрел на пустой зал и стол президиума.

– А дальше?

– Полпред, естественно, обратился в Москву, по инстанции. Предложил уволить директора за деятельность, не совместимую со статусом, – сообщил Михаил Евгеньевич.

– Вы ждете ответа?

– Мы его получили.

– Вам отказали? – предположил Алексей.

– Да. Якобы не доказана личная причастность Мясоедова, – пояснил помощник. – Я не особо удивился: у этого деятеля мощное лобби. Он даже на пост премьера претендовал в прошлом году, в декабре.

– Погодите, – остановил его Алексей. – В списке, по-моему, три кандидата были: Гайдар, Скоков и Черномырдин. Или я что-то путаю?12

– В окончательном списке, который на общее рассмотрение вынесли. Был и другой – расширенный, не для съезда.

Алексей поморщился.

– Вы же прекрасно понимаете, что «Русская республика» – полный бред.

– Конечно, бред. Им вся Россия нужна, – спокойно ответил Михаил Евгеньевич. – Вчера Мясоедов провел репетицию, а завтра остановит завод и выведет на площадь все тринадцать тысяч. Вот это здание, где мы с тобой находимся, они займут без единого выстрела. Никакая милиция не остановит.

– А народный губернатор?

– Ему есть что терять. Думаю, примкнет к победителям.

– Михаил Евгеньевич, – проникновенно сказал Алексей, – только не обижайтесь, но вам бы детективы сочинять. Большие деньги заработаете, из чиновников сможете навсегда уйти.