Девчонка БЕСпредела

– Я ревную? Еще не начал! Но, возможно, буду, – улыбающийся Изя в белоснежном летнем костюме вынырнул откуда-то сбоку.

– Извини, это я роль к вступительным учу, – сконфуженно пробормотала Дашка.

– Из какого произведения?

– «Евгений Онегин».

– А там есть монолог со словами «Ревнуешь! Ревнуешь!»? – от удивления начитанный Изя приподнял солнцезащитные очки.

– Есть! Когда Онегин Татьяну с мужем первый раз встречает.

– А… – народный депутат удивился собственной неосведомленности.

– Куда поедем? – Дашка сориентировалась и перевела тему в безопасное русло.

– Пойдем, – Изя потянул ее к набережной.

– Я же сказал, экономит, – Григорий намеренно Дашку провоцировал.

– Будем на речном трамвайчике кататься! Давно с народом не общалась? – тамбовские корни в «остоличенном» Изе надеялись «перешибить» размерами трамвая футы «Заданного направления».

– Хорошо, хоть не на настоящем, – вставил призрак.

– Давно! Но ты же народный депутат, поэтому с тобой хоть на баррикады!

– Клара Цеткин двадцать первого века, борющаяся за права содержанок демонстративным ничегонеделанием. Если на баррикады заберешься ты, не только враг, но и он сам не прорвется и не вырвется. Предупреди парня, пусть бежит, пока не поздно! – глумился Чабурадзе.

– Только такой слабак, как ты, не мог отбиться от девчонки! Главный закон женщины – капитуляция перед победителем, а ты – эфемерная субстанция со слабо выраженными половыми признаками и манией преследования!

– Да я вроде от тебя и не отбивался, – изумился Изя, предпочтя проигнорировать «слабовыраженные половые признаки».

– Это из того же произведения!

– Там и такое было?!

– Да, в осовремененной версии!

Как депутат Изя порадовался, что осовремененную версию в школах не изучают, а как мужчина галантный – поднялся по трапу и подал Дашке руку. Остальных пассажиров почему-то на трамвайчик не пустили.

– Мы что, здесь одни? – удивилась Дарья.

– А тебе еще кто-то нужен? С тобой представитель от народа! – Изя провел ее на верхнюю палубу и, подведя к накрытому столу, галантно пододвинул стул. Откуда ни возьмись, появились цыгане с небольшим медвежонком на замызганной веревке. Они затянули лирическую и тягучую «Мохнатый шмель».

– За деньгами-и в ночь, тамбовская дочь… – напел призрак.

Официант вынес шампанское. Дашка втянулась в монолог с «народным депутатом» и на Чабурадзе внимания не обращала.

После песни к ней наклонилась пожилая цыганка и предложила погадать. Изя сделал отрицательный жест рукой, но Дашка умоляюще на него посмотрела…

– Бред. Мы сами хозяева своей жизни, и только за нами окончательное решение, – поморщился народный депутат, но возражать против каприза не стал.

– С тобой рядом тот человек, который составит твое счастье.

– И с этим кошельком на ножках ты проживешь долгую счастливую жизнь и умрешь в один день. И ты в это веришь? – вмешался призрак.

Цыганка укоризненно покачала головой.

– Отвали! Сейчас напьюсь и вообще перестану тебя слышать! – зашипела Дашка.

– Ручку позолотить не забудь!

– А что еще? – Дарья вцепилась в руку гадалки.

– Пройдет много времени, прежде чем вы поймете, что предназначены друг другу судьбой.

Дарья с сомнением посмотрела на Изю.

– Не туда смотришь, – цыганка загадочно улыбнулась и отошла.

Изя нехотя протянул ей тысячу рублей.

– Не возьму, сынок, тебя мне порадовать нечем, – отказалась она.

– А меня и не надо радовать, главное, что девушка осталась довольна, – улыбнулся народный депутат.

– Действительно бедолага, – посочувствовал призрак. – Еще не в курсе, каково это, с тобой жить!

– Так ты ему расскажи, не теряйся! – подколола Дашка и переключила внимание на Изю.

– Давай пришвартуемся и покатаемся на американских горках? – предложил народный.

– Давай! – Дашка с готовностью идею поддержала.

Предпоследний вечер на земле тянулся для Григория мучительно долго. Дашка с депутатом катались на американских горках. Она визжала от страха и прижималась к Изе. Вид у обоих был счастливый.

Потом они вернулись на трамвайчик и снова протяжно и долго пели цыгане, а кельнер разливал по бокалам ледяной Cristal.

После трамвайчика водитель Изи повез их в «Серебряные замки».

– Не возражаешь? – народный депутат знал, что ЕМУ не возражают, но все-таки уточнил.

– Пусть хоть Lexus подарит для начала, на трамвайчике и горках и я тебя покатать мог! – вмешался Григорий.

– Так чего не катал, а кормил в «зверюшной» забегаловке?

– «Зверюшная забегаловка» – старейший грузинский ресторан!

– Не возражаешь? Вот и прекрасно! – не стал утруждать себя вслушиванием Изя.

Машина медленно подъезжала к «Серебряным замкам».

– Проиграть – так миллион, переспать – так с королевой. Ты же, как и я, по мелочам не размениваешься! – не сдавался Григорий.

– Посмотри правде в глаза! Мы не разменялись только друг на друга, – Дашка отвернулась к окну и незаметно смахнула набежавшую слезу.

В «Серебряных замках» Изя о чем-то пошептался с консьержем. Вместе с Дарьей они поднялись прямо на крышу. Вид сверху на ночную Москву и Воробьевы горы был настолько впечатляющим, что у Дашки перехватило дыхание.

Принесли маленький столик, два плетеных кресла и ведерко со льдом для шампанского.