Деревянный хлеб. Части 1-4

— Украинское землячество в довоенном Ленинграде было третьим по численности (после русских и евреев). Порядка 100 тысяч человек официально, не считая «нелегалов». При этом, никаким заметным «весом», если сравнивать с Москвой, правдами и неправдами пробравшиеся в Северную Столицу с Неньки амбициозные хохлы похвастаться не могли. Барьеры «питерского снобизма» оставались слишком высокими для недавних «селюков». Как говорится — «дальше передней» их в приличные места не пускли. Первая блокадная осень радикально изменила ситуацию. Среди удравших из «колхозного рая» украинцев — оказались десятки тысяч взрослых людей с уникальным и неожиданно востребованным опытом людоедства и самое главное — практическими навыками «заготовки человечины». Что не такое уж простое занятие…

— Злая ирония судьбы, — прокомментировал Ахинеев, — «Кюлютурные ленинградцы» были свято уверены, что «голод в колхозе» — это где-то далеко и вообще страшная сказка. И тут «голодный колхоз» (образца незабываемого 1933 года), неожиданно и беспощадно — вломился к ним «прямо на дом».

— Примерно так. Никем не принимаемая в расчет «хохло-мафия» (малообразованная, но крепко спаянная национализмом и «круговой порукой») неожиданно вывалила на местный «черный рынок» продовольствия свой «эксклюзивный товар». Несколько сортов человечины. Гарантировав его поставки и далее, буквально в промышленных масштабах. Никто не ожидал от свидомых провинциалов подобной прыти.

Мне кажется или конкретно в моем лице — «Остапа понесло»? Вот же провокаторы. Жуть!

— А почему тогда я ничего об этом не знаю? — окончательно разобиделась филологиня.

— Могу предположить… — деликатно вмешался Лев Абрамович, — что вам подсунули для изучения те пленки, где явственно звучал идиш. Всё же международный проект. А пленки, где шпрехают на мове — сочли бесперспективными. «Секретность» — штука многоликая. Как вспомню, так вздрогну…

— Странно, что тема никогда не всплывала после войны… — озадачился каудильо.

— Всплывала. Обрывками. Например, во многих мемуарах «блокадников» упоминуто, как на убитую на ленинградской улице, во время обстрела или бомбежки, лошадь — набрасывались неведомо откуда выскочившие люди с ножами, пилами и топорами. Через несколько минут — от бедного животного оставалось только пятно крови на мостовой. Вопрос, откуда брались эти умельцы и кого они поджидали в засаде со всем перечисленным инструментарием — ни разу внятно не задавался. Хотя, эпизодов полно.

— А почему вы считаете, что там были именно людоеды? — страшные факты, обычно, не нравятся никому. Особенно — бывшим работникам МЧС.

— Статистика использования гужевого транспорта в блокадном Ленинграде — открытая. После смыкания кольца окружения — в городе оказалось около 100 тысяч лошадей. Казалось бы — много. На самом деле, пренебрежимо малое число. Предвоенный Ленинград — был одним из самых моторизованных городов СССР и гужевой транспорт к 30-м годам там играл роль весьма впомогательную. Кроме того (и тоже малоизвестный парадокс), большая часть «блокадных лошадей» — осталась жива! Хотя и потчевали их «веточным кормом», пополам с запаренными кипятком опилками… Никакой существенной прибавки в рацион голодающих — конская убоина не дала. Да и ту — съели голодные солдаты в прифронтовой зоне. Вывод печален. Практически всё мясо, как проданное в Блокаду на «черном рынке», так и доставленное на дом, «по знакомству», дорогим товарищам ленинградцам — «лошатина». Не «жеребятина» (в исходном значении украинского слова, какие зимой жеребята?), а самая обыкновенная «человечина»… Никакого другого мяса (!) в голодающем осажденном городе тогда просто не было. И все «блокадники» про этот факт прекрасно знали. Особенно взрослые, за годы Гражданской войны успевшие поесть честной конины.

— И такую «бомбу» удалось скрыть?!

— Правильнее сказать — «всё удалось заболтать». Как и эпопею с «пайками смерти»…

— Но, на государственном уровне…

— Вячеслав Андреевич! — откровенно сжалилась Ленка, — Смиритесь… Ну, нет лично у вас «государственного мышления». Не судьба нам пожить в «великой ы-ымперии» над которой не заходит солнце. Под вашим руководством — кроме банального коммунизма тут ничего построить не удастся. Могу доказать! Вопрос! В чем заключается отличие между «обычным» людоедством и людоедством «повальным»?

И уставилась на меня не мигая, как будто я ей «должна по жизни», как земля колхозу.

— Если очень примитивно, то «обычное людоедство» — эксцесс, преследуемый по закону.

— ???

— Нет в Уголовном Кодексе такого преступления. Его классифицируют «описательно»…

— А как же быть, если оно есть, да ещё и «повальное»?

— А последнего — вообще нет. Оно не регистрируется в «официальных» документах и не упоминается прямым текстом в «закрытых». Государство его бесхитростно крышует, как «деловую меру». И яростно отрицает, какие факты не предъявляй. Потому, что людоедство — есть сама суть государства.

— ???