Деревянный хлеб. Части 1-4

— Начну с того, что данную бумагу составлял вовсе не сотрудник правоохранительных органов, а военный прокурор. Она отражает работу армейских патрулей, которые к охране правопорядка в осажденном городе никаким боком. Так, побочные эффекты. Их основная задача — диверсионные группы противника выявлять, паникеров затыкать и дезертиров с «самовольшиками» ловить. Ну, по обстановке-настроению, отзываться на «сигналы» местного населения о всяких там «подозрительных» личностях. А вдруг — действительно шпионы? Наспех, «по горячим следам» (без проведения оперативно-следственных мероприятий), «раскрываемость» преступлений у военных патрулей в пределах 1 %. Они — работа милиции!

— Следовательно? — филологиня заметно утратила апломб, но ещё не осознала…

— Галина кругом права! Данные, хоть и косвенные, но достоверные. Позволяют оценить порядок величин. Получается, что в первые месяцы Блокады в Ленинграде активно действовали десятки тысяч людоедов-индивидуалов, групп работающих «на семейном подряде», ну, и оптовых «заготовителей человечины». Мне — данный вывод нравится не больше вашего, ан — против фактов не попрешь. Кстати, Галина, документ — какой-то «левый»… С нарушениями логики изложения и смысловыми лакунами. Очень похоже на бюрократическую отписку, — тут он обидно догадлив.

Отчет о людоедстве военного прокурора Ленинграда от 21.02.1942 года (страницы 6 и 9)

— Молодые люди, не надо горячиться… Дайте-ка, я на него взгляну повнимательней, — потянулся загребущими ручками к «планшету» Лев Абрамович и впился в экран взглядом потомственного гешефтмахера, — Э-э-э… Да тут у нас — просматривается целая интрига!

— ???

— Галочка, как я понимаю, у вас лично — «вторая форма» допуска?

— Да…

— В запросе на получение копии вы написали что-то вроде — «Официальная статистика людоедства в первые месяцы блокады Ленинграда»?

— Примерно…

— Нормального человека, с такими претензиями, архивные работники сразу бы послали. Грубо и навсегда. Но, у вас была хорошая «крыша»… Поэтому, вас посылали вежливо, а вы настаивали?

— Точнее не скажешь…

— Таки чем вы теперь недовольны? Полноценные материалы по вашей теме — засекречены по «первой форме» и, скорее всего, числятся «на бессрочном хранении». Или — «закрыты до 2045 года».

— Так мне же прислали! Как полагается, с фельдъегерем…

— Прислали, как не прислать… — завхоз близоруко сощурился, разглядывая экран, — Возьми боже, что мне негоже… И ведь не сказать, что «пустышку». По форме — то, что запрашивали…

— А по содержанию? — завхоз явно что-то интересненькое надыбал, раз тянет интригу.

— А по содержанию… — оратор включил режим «старого мудрого еврея», — тут совсем не официальная статистика, как вы надеялись. С виду — обыкновенная «кляуза в партком», если кто-то из присутствующих помнит это понятие. Военный прокурор — вник в ситуацию, решил прикрыть задницу и теперь — «сигнализирует с издевочкой». Другой вариант — он очень хорошо сидит, не имея полномочий. Склоняюсь к последнему… «Простому служаке» такие писульки у нас не прощают, а мстят — беспощадно.

— ???

— Бумажка снабжена всеми подобающими реквизитами «совершенно секретного» документа и одновременно составлена с вопиющими нарушениями «Правил ведения секретной переписки». Количество экземпляров — три. При этом указанный адресат — только один. Так — не бывает! В смысле — бывает, и даже часто, но — административно карается по службе. Понятно, что одну копию — прокурор оставил у себя, а вот кому досталась третья? Никаких отметок, хотя в «шапке» должны быть указаны все адреса.

— Каюсь, не обратил внимания… — виновато прогудел каудильо.

— Теперь — читаем содержание. Что это такое? Где заголовок? Не отчет, не жалоба и не доклад. Какое-то письмо «на деревню дедушке»… Не обращайте внимания, что адресат указан и это секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) товарищ Кузнецов… Для военного прокурора Ленинграда — он никто! Не начальник и не коллега. Совершенно посторонний (пускай и уважаемый) дяденька… Понятно, когда в партком строчит кляузу на гулящего мужа обиженная жена, требующая «вернуть семье отца». А что хочет от партии прокурор? Он и на своем месте — нехилый начальник, обладающий изрядной властью.

— Я и сказал — бумажка спецом ставлена криво или сознательно «замыливает ситуацию».

— С этим разберемся! Галочка, вы же умная девочка… — тут не поспорить, — Скажите своё мнение, что за фрукт был этот самый военный прокурор Ленинграда? — блин, какая интонация-то…