Деревянный хлеб. Части 1-4

— Извольте! В довоенных Москве и Ленинграде — был сознательно проведен жесткий социальный эксперимент по выведению-воспитанию «новых людей». Идеально обеспеченных (всей мощью не особенно зажиточного советского государства, в ущерб прочему населению). Максимально кюлютурных и образованных (опять же за счет всего остального населения). Предполагалось, что «результат усилий» будет преисполнен собачьей верности «кормящему режиму». В грозное время совершит невероятное. Увы. Получилось то же самое, что до того получалось у царей (растить «слуг царя и отечества»). А еще до того — у многих и многих… В современной нам Рашке Федерашке — сейчас так «патриотов» растят. Все они сугубые «патриоты» пока над ними не каплет. Экзамена войной, жертвы описанного эксперимента не выдержали. Что логично. Их же, по большому счету, стоять на задних лапках учили — какая там война? Ни выдающихся морально-нравственных качеств, ни особой верности государству, ни (о ужас!) «высокой кюлютуры», избалованные и зажравшиеся столичные жители — в тяжелый час не продемонстрировали. При всех довоенных и послевоенных понтах… — Ахинеев бросил взгляд на меня, понял и попытался немного подсластить пилюлю, — Наверное, не стоит в чем-то винить жертв систематического отбора «на холуя». В конечном итоге — ведь получилось хорошо! Выяснилось, что популяция «дворовых» («столичных») Homo Homunculus, при желании власти — вполне управляема и легко масштабируема. Максимум, на что хватило интеллектуальных способностей у блокадных ленинградцев, так это на сочинение «анонимок». Они их до самого конца строчили. Друг на друга, естественно. Уже подыхая с голоду! А ещё, в этих «анонимках» они жаловались государству, на него же самое… Триумф советской науки!

Глава 63

Палачи блокадного Ленинграда

Ахинеев сроду не страдал деликатностью. Сегодня от ею тоже не блещет. Так, вопросы?

— А ещё какие-нибудь другие варианты были?

— Сами вспоминали про одинокую старушку, которую заели насмерть собственные кошки.

— Продолжу аналогию… Потому, что кошки не могли открыть дверь бабкиной квартиры. Иначе, они бы каких угодно бандитов впустили, — филологиня деликатностью тоже не страдает, — А вот ленинградцы — могли. Хуже того — именно такого шага от них и ждали. По опыту падения Древнего Рима.

Намек прозрачный… По сценарию, мне бы следовало возмутиться. По жизни — промолчу.

— Зря гримасничаете, Галина… — ведь специально же от него отвернулась, наверное, высмотрел отражение в стекле, — Жданов и компания — дураками не были. Они прекрасно представляли, какой шабаш безумия начнется в осажденном Ленинграде, если «чистой публике» хотя бы намекнуть, что запасов еды — нет. А пока сверкающие изобилием витрины продовольственных магазинов — зыбкий мираж.

— Я в курсе… — и эти люди учат меня жить?

— ???

— Середина сентября 1941 года — самый удивительный период в истории Ленинграда. В официальных документах — практически не отраженный. Это был момент, когда городская власть поняла как ничтожны её возможности удерживать в повиновении вот-вот готовую взбеситься человеческую массу.

— ???

— Все ранее известные революции, путчи и майданы — тьфу. Даже взятие Рима готами — тьфу. Никогда ещё в писанной истории человечества не возникало ситуации, когда население крупного мегаполиса могло сменить правящий режим буквально «ударив палец о палец». Р-р-раз! И всё городское начальство — повисло на фонарях вдоль Невского проспекта (тогда — Проспекта 25-го октября). Правду о сложившемся положении в Смольном не решались произносить вслух. Подозреваю, о ней боялись думать.

— Вы о чем?

— Начиная с 8–9 сентября — в Ленинграде воцарилась атмосфера «пира во время чумы». Продолжала бесперебойно работать розничная торговля. Работникам остановленных предприятий — щедро выдали зарплаты. В условиях панически нарастающего спроса, полки оставались полными, а очередей не было и намека. Гремели музыкой коммерческие рестораны… Продолжали функционировать театры и иные развлекательные заведения… Карточная система — существовала параллельно свободной продаже любых продуктов питания. Деликатесами (вроде черной икры и крабовых консервов) продолжали торговать без всяких ограничений. Там где вроде бы ввели «ограничения» — мало что изменилось. Например, сахар по карточкам — продолжали отпускать на душу населения щедрее, чем в во всей остальной России до войны.

— Действительно странно…

— Злые языки утверждают, что в те дни «наверху» обсуждался вопрос — будет ли город оставлен (путем вывоза высшего руководства самолетами и бросания на произвол толпы «нижестоящего») или его оборона — технически возможна? Решали, понятно, в Москве… Но, ожидание сильно затянулось.

— И когда решили?